Клюев нехотя повертел в руках местами потрескавшуюся фотографию с инвентарным номером на уголке, помолчал. Потом зачем-то осторожно погладил себя по лицу.
Это действительно я, гражданин капитан. Хотя, согласитесь, сегодня в это трудно поверить
Это я вижу. Вы были приговорены ревтрибуналом к высшей мере.
Меня спасло наступление белых.
В белой армии служили? спросил Струнин.
Очень недолго. Я вовремя понял, что белые обречены и делать на них серьезную ставку отменная глупость.
Что вы предприняли дальше?
Ничего, я просто «растворился». Это было несложно в суматохе тех лет. Россия велика. Я был даже председателем сельсовета в сибирской деревушке и мог спокойно сидеть там хоть до всемирного потопа.
Вы пытались уйти в Германию?
Пытался, гражданин капитан. Но перейти границу не удалось: пришлось вернуться в свою деревню. Но я солдат, и верил, что рано или поздно понадоблюсь. Когда фюрер взял власть в свои руки, я перебрался на Урал и дал о себе знать в Берлин.
Вот с этого штриха вашей биографии давайте будем говорить конкретнее. Когда именно, каким способом и через кого вы напомнили о себе?
Как будет угодно, гражданин капитан, согласился Клюев-Борг. В те годы на Урале было много наших технических специалистов, ну и кое-кто из них был связан с разведкой. Вы это, конечно, знаете.
Давая показания, Борг и не думал сдаваться. Не для того он столько лет ждал своего часа, чтобы раскрыться на первых же допросах. Но Борг прекрасно понимал, что чекисты будут проверять каждое его слово. Значит, кое-какие данные, потерявшие ценность, придется выдать. В то же время надо попытаться выяснить, что же им все-таки известно
Ловко он в восемнадцатом ускользнул от возмездия, досадливо качая головой, произнес Иван Васильевич. Копия приговора в деле Борга и ввела нас в заблуждение. Приговор-то вынесли, а привести в исполнение не успели. А мы после гражданской войны его розыском, естественно, не занимались. Думали, что с ним давно покончено.
Ничего, Иван Васильевич, что было, то прошло, а Борг, как ни скрывался, опять в камере сидит И на этот раз уже не выскользнет.
Ты меня не успокаивай, молод еще, проворчал Гоняев. Эта ошибка нам дорого обошлась. Как он ведет себя на допросах?
Поначалу пытался кое-что затемнить, в наивность играл. Когда же понял, что этот номер не пройдет, отказался давать показания, заявил, что все одно его ждет высшая мера.
Цену себе набивает, отозвался комиссар, стукнув массивным кулаком по столу.
Когда провели ему очную ставку с Сытиным и Корольковым, продолжал Струнин, Борг сообразил, что мы взяли всю сеть и развязка может наступить очень скоро.
Разговорчивым стал? усмехнувшись, бросил Гоняев. Это понятно. Хотя и матерый вражище: в Нижнеуральске едва сотрудника не убил, здесь Дымова ранил, а сам под пулю вставать боится.
Но ничего нового не сказал. Утверждает, что за последнее время на связь с ним никто не выходил.
Это сомнительно, несколько разочарованно произнес комиссар. Не может быть, чтобы абвер не воспользовался его легальным положением в Нижнеуральске. Агентам на пустом месте начинать работу много сложнее.
Коробов после возвращения на Урал не вернулся в свой цех его бывший заместитель давно и успешно справлялся с делом. Андрея Ивановича направили в недавно созданный при заводе отдел главного конструктора по новой технике, где наряду с другими темами вели работу по созданию установки, к идее создания которой Коробов был причастен еще в сороковом году. Однако тогда было только скромное макетирование, над материалами, сплавами, нужными для изготовления установки, внепланово работали в заводских лабораториях.
Война заставляла наверстывать упущенное: установкой, зашифрованной как изделие «5М14», заинтересовался Государственный Комитет Обороны.
Появление «5М14» на фронте вызвало бы у руководства вермахта такой шок, какого они не испытывали даже после первых залпов знаменитых «катюш». Однако конструкторы, инженеры и рабочие думали не только о том, какое впечатление на немецких стратегов произведет знакомство с «5М14» на поле боя. Главным было дать новое мощное оружие сражающейся Красной Армии как можно скорее.
Первые испытания установки проводили на далеком полигоне, в глухой каменистой
местности, где до ближайшего жилья было больше сотни километров.
После залпа «5М14» разорвалась, и двое артиллеристов-испытателей были смертельно ранены осколками направляющих. Вместе со всеми прибежав из укрытия, Коробов слышал, как обычно неунывающий капитан, корчась от боли на руках фельдшера, хрипел окровавленным ртом:
Не отчаивайтесь, братцы. Это сила! Доводите скорее
Подавленные происшедшим, люди несколько минут стояли в молчании.
Вокруг догорал и дымился искореженный взрывом металл. Наконец первыми зашевелились санитары. Они молча подняли тела погибших и понесли к машине.
Невысокий жилистый генерал-лейтенант из ГАУ долго смотрел на все это, а потом повернулся к конструкторам и процедил сквозь зубы:
Не ясно, на кого работаете. Похоже, что на Гитлера
Увидев, как багровеет лицо главного конструктора, генерал-лейтенант, видимо, сообразил, что сказал лишнее, но смягчать не стал, повернулся и, не опираясь на трость, захромал к машине. «Виллис» почти на месте круто развернулся и помчался к городу.