Геноссе Лаврентьев, дорогие друзья! За этим необычным столом, немец взглянул на канфар, который он держал в руке, были сказаны добрые слова в адрес моего народа, нашей Демократической Республики. Спасибо за них. Мы, немцы, глубоко уважаем нашего любезного хозяина профессора Лаврентьева. Хочу присоединиться к замечательным словам, которые геноссе Лаврентьев недавно произнес на конгрессе мира: «Пусть на нашей планете никогда больше не будет руин, кроме тех, гость сделал жест в сторону раскопок, которые открывают археологи люди самой мирной профессии». Разрешите, геноссе, из этого древнего бокала выпить за человека, за мир, за цивилизацию, которую человечество рождало в тяжких муках не для того, чтобы еще в более страшных муках похоронить ее плоды.
Все зааплодировали. Оратор обменялся с Лаврентьевым долгим рукопожатием. Обед продолжался в шумной и непринужденной обстановке
К Лаврентьеву подошел его шофер и что-то сказал. Сергей Иванович какую-то секунду подумал и тотчас глазами показал на Тургина.
Павел Александрович, шофер склонился к уху Тургина, выручайте. Тут неувязка с машиной получилась. Одну из тех, что гостей привезли, отпустили, а у меня, как назло, мотор отказал.
Ладно, Фомич, не волнуйся, на своей повезу.
Вы уж тут малость не допейте, шутил! шофер, на шоссе вреднюший автоинспектор, не посмотрит, что гостей везете.
Но Тургину было не до шуток. Его внимание привлек другой разговор. Всматриваясь в лицо Шелеха, его сосед-немец неуверенно произнес:
Геноссе, смотрю на вас, и мне кажется знакомое лицо.
К сожалению, я еще в Германии не был.
А я, к сожалению, в России уже бывал В войну вам тут не приходилось жить?
В войну всякое бывало, уклончиво ответил Шелех.
А в Южноморске жили?
Шелех как бы не расслышал. Прошла секунда-другая, и, выбрав момент, он поднялся и, теребя бородку, произнес свой тост:
Говорят, археологи народ неразговорчивый. Разрешите мне быть совсем кратким. Non multa, sed multum Немного, но многое. Друзья, за нашу дружбу!
И Шелех зааплодировал вместе со всеми.
Ни одного слова из этого разговора не пропустил Тургин, который, казалось, теперь был целиком поглощен беседой со своим соседом машинистом из Дрезденского депо.
Обед кончился засветло. У ворот заповедника, над которыми висело полотнище с надписью на русском и немецком языках: «Добро пожаловать», уже ждало несколько «Побед».
Хозяева прощались с гостями. Последние рукопожатия, обмен адресами. Лаврентьев что-то записывал в блокнот. Тургин разговаривал с немцем, который был соседом Шелеха, И тоже записывал в книжку адрес своего нового знакомого: «Роберт Гофман. Берлин. Улица Розы Люксембург», Когда стали рассаживаться по машинам, он пригласил своего собеседника сесть рядом с собой.
Еще две-три минуты, и колонна отправилась в путь. I
Тургин вел машину молча, сосредоточив все внимание на дороге. Молчал и сидящий рядом немец. Он пристально смотрел в боковое стекло.
Когда вдали показался лес, Тургин нарушил молчание:
Вы так смотрите, словно узнаёте знакомые места.
Да, знакомый лес.
Это не тот лес, что был на пути из Южноморска, заметил Тургин, мы ведь едем по другой дороге.
Я вижу.
Неожиданно откуда-то слева, почти перед самым радиатором, ухарски въехал на шоссе паренек на велосипеде. Павел Александрович! резко направил машину в объезд велосипедиста. Одновременно с Тургиным его сосед инстинктитшо сделал движение, как бы желая взяться за руль. Это не ускользнуло от Тургина.
Вы водите машину?
Немец улыбнулся:
Геноссе, я тридцать лет вожу машину.
Стала видна лесная опушка. Теперь немец глядел в окно с каким-то напряжением. Машина поравнялась с огромным раскидистым дубом.
Красив старик. Он, конечно, старше нас с вами. Тургин показал на дерево.
А я его видел и без листьев
Вы здесь не впервые?
Немец вздохнул:
Когда служил в гараже южноморской, комендатуры, не думал, что приеду сюда почетным гостем Не хочется вспоминать те страшные годы
Спутники снова замолчали.
На протяжении многих километров шоссе шло через густой лес и казалось широкой бесконечной асфальтированной просекой.
Мне этот лес хорошо запомнился, вдруг задумчиво произнес немец.
Почему же? поинтересовался Тургин.
Das ist eine alte Geschichte Вез я однажды из Южноморска арестованного русского. Машина открытая, по бокам дна автоматчика. Они еще ругались, чтобы потише ехать: дорога тогда была плохая. И вот, как поравнялись с тем деревом, арестованный соскочил и бежать. Возле дуба споткнулся, поднялся и в лес. А наши автоматчики даже машину не остановили. Постреляли по сторонам и всё
А что это был за человек?
Не знаю. Только сегодня мне вдруг показалось, будто вижу похожего на него. Конечно, обознался.
А у вас память завидная.
Как же было не запомнить, если это случилось в день моей серебряной свадьбы. Только собрался было жене написать, а тут звонят из комендатуры машину требуют.
Я уверен, золотую свадьбу вы лучше отметите. Когда смогу вас поздравить?
Двенадцатого ноября 1968 года
Когда Тургин на обратном пути проезжал мимо Южноморского музея, он невольно чуть притормозил. Был уже поздний вечер, и снятые с курганов каменные бабы стояли у стен и на дорожках, будто застывшие сторожа.