Прошу Клуб журналистов. Сегодня в четыре.
К сожалению, газета выходит в пять, сказал человек с фотоаппаратом.
Фото, которое бы только что сделали, убедительней любого интервью.
Журналисты переглянулись.
Господин Лаврентьев, хотя бы три слова О самом главном.
Три слова? переспросил Лаврентьев. Извольте: весна мир дружба
Сергей Иванович поклонился журналистам и, уже не надевая шляпы, быстрой походкой зашагал в сторону набережной.
От реки повеяло свежестью. По мосту с узорной оградой и чугунными столбами, с которых гроздьями свисали молочно-белые шары фонарей, растянулась вереница машин. На гранитной набережной в эти часы всегда тихо.
И именно в это время любили приходить сюда истые книголюбы. Они подолгу рылись в книгах, разложенных на бесчисленных рундуках, которые, словно гнезда, прилепились к гранитному парапету. Это были простые деревянные лари с откидными крышками, похожие на огромные почтовые ящики. Хозяева, унося с собой лучшее из своих сокровищ, на ночь запирали рундуки тяжелыми ржавыми замками.
Здесь торговали знаменитые букинисты, поэты своего дела, у которых интересы коммерции зачастую отступали перед страстью книжника.
Завидев Лаврентьева, хозяин крайнего рундука сухонький старичок в потертом пиджаке, с клетчатым шарфом вокруг шеи быстро встал с небольшого раскладного стула, засуетился, замахал широкополой шляпой, от времени и погоды давно потерявшей цвет и форму.
Мсье Лаврентьев!
По всему было видно, что Сергей Иванович здесь давний знакомый.
Старик с шарфом завладел Лаврентьевым. Он порылся в недрах своего рундука, достал небольшую книгу в старом кожаном переплете, вытер ее полой пиджака и с торжествующим видом протянул гостю.
О! Старое издание Горация Давно ищу Спасибо, дорогой Журден.
У другого рундука Лаврентьева встретил рослый человек с гривой седых волос. Он был в бархатной куртке, между отворотами красовался пышный черный бант.
Может быть, мэтру пригодится этот комплект? И, развязав бечевку, он выложил перед Лаврентьевым номера журнала «Искусство».
Лаврентьев стал просматривать комплект за 1913 год. Он перевернул несколько страниц Одну из них занимало цветное изображение тиары. По верхнему краю широкого золотого обруча в стремительном галопе неслись олени, их преследовали львы, стреляющие из луков.
Лаврентьев улыбнулся.
Мэтр, конечно, знает эту корону, сказал букинист.
Да, теперь Лаврентьев знал о ней абсолютно все
ГЛАВА ВТОРАЯ ДВЕ НАХОДКИ
Тридцать два куска мрамора
Конечно, если смотреть философски, отрицательный ответ тоже ответ. Но невесело стоять над пустым котлованом, утешая себя мыслью, что ты обогащаешь науку одними отрицательными ответами.
По узкой тропке Оксана поднялась на вершину кургана. Отсюда открывается вид на всю территорию Эоса
Двадцать пять веков назад здесь вырос город над Понтом. Его улицы несколькими террасами спускались к морю. Минуя театр, гимнасий, стадион, житель Эоса выходил на глазную городскую магистраль. Широкая, мощенная битой черепицей, керамикой, щебенкой, она параллельно морскому берегу прорезала верхнее плато и упиралась в беломраморный
Лаврентьев с укоризной посмотрел на начальника участка, хотел что-то сказать, но в это время донесся крик:
Оксана!.. Оксана!..
Лаврентьев и Сокол оглянулись.
Над соседним раскопом, метрах в ста пятидесяти от участка Сокол, показалась молодая женщина. Она не заметила начальника экспедиции и, держа над головой амфору, продолжала звать Оксану. Снизу ей передали второй сосуд, третий. Она осторожно складывала их рядышком на борту раскопа.
Два дня копают и уже сказала Оксана Васильевна. А у меня ничего одни камни. И она показала на груду камней у раскопа.
Ничего нет только там, где не ищут. Лаврентьев отозвал Оксану в сторону: Вы слыхали, что Кузьмич предлагает?.. Людям передается ваше настроение.
Это прозвучало упреком.
Сергей Иванович перешел на соседний участок. Здесь его встретил хранитель заповедника Остап Петрович Шелех, который с началом раскопок становился одновременно начальником участка. Он выбрался из котлована, отряхнул густую пыль, осевшую на его синюю рубаху с закатанными рукавами, и затеребил седоватую бородку клинышком. Немногословный и скупой на жесты, хранитель заповедника был чем-то взволнован. Сегодня для этого имелись все основания.
Темное пятно на светлом глинистом дне раскопа, накануне замеченное Остапом Петровичем, действительно оказалось горловиной ямы.
Расчистив ее, отряд Шелеха утром нашел склад амфор. Фотограф экспедиции Коля Малыгин, паренек лет двадцати, в манке и спортивных брюках, уже был на месте и успел сфотографировать находку.
Сорок пять амфор, все с клеймами, и ни одной трещины, говорил Шелех, помогая Лаврентьеву спуститься по деревянной лесенке к яме-хранилищу
Оксана по-прежнему стояла у раскопа, наблюдая за работой. Сегодня она была очень недовольна собой. Какое малодушие! Совсем как практикантка. Будто не она седьмой сезон в экспедиции и второй год начальник участка! Из котлована подали камень. Сокол недовольно поморщилась.
Опять камень! Хотела сдержать себя, но слова уже сами вырвались.