В последнее время пересудов о Куцем шло немало. Как-то вскоре после его ареста Тургин был в гостях у Сергея Ивановича. Теперь почти каждый свободный вечер Павел Александрова проводил в обществе академика Лаврентьева. Рабочий день начальника экспедиции обычно заканчивался в шесть. Еще часа два академик занимался в камеральной. А в девять, как правило, Сергей Иванович усаживался в плетеное кресло на веранде читать или играть в шахматы. Его партнером стал Тургин. Шахматист он был не сильный, часто проигрывал Лаврентьеву, но Павла Александровича больше, чем само состязание на доске, увлекали беседы с Лаврентьевым во время партии.
О чем только не говорилось в эти вечера! Человек энциклопедического ума, объездивший почти весь мир, Сергей Иванович был отличным рассказчиком. Тургин обычно старался перевести разговор на археологические темы.
Как-то он спросил академика, справедливо ли мнение, будто все великие археологические открытия сделаны случайно. Лаврентьев улыбнулся: этот вопрос ему задавали не впервые.
Да, статую Аполлона Бельведерского нашла случайно еще в XV веке. И Венеру Милосскую выкопал крестьянин, пахавший поле. А знаменитый розеттский камень с письменами, благодаря которому расшифровали египетские иероглифы, полтора века назад обнаружили наполеоновские солдаты в походе. Или вот спускаются водолазы возле острова Антикифера собирать губку и находят остатки корабля, а на нем склад античных статуй. Тоже случай. Но разве археология может положиться на волю случая? Мы б недалеко ушли, если бы сидели на берегу Понта и ожидали случая. Вы это можете видеть на примере с декретом Пилура, продолжал Лаврентьев. Будь случайно найден один декрет Пилура, многое бы наука узнала о взаимоотношениях греков и скифов, о рабском труде, о жизни Эоса? Находка слово, которое никогда не будет изгнано из языка археолога, заключил Лаврентьев. Но не случайные находки делают погоду в науке.
Обычно Тургин засиживался у Лаврентьева допоздна. Зажигали настольную лампу. Мошкара мельтешила вокруг белого абажура,
путалась в бороде Лаврентьева, что немало его раздражало.
Из-за одной мошкары я бы давно сбрил бороду. На правах гостя Тургин позволял себе подшучивать над бородой хозяина.
Лаврентьев в ответ обрушил на собеседника огромный список своих бородатых коллег и предшественников, полусерьезно доказывая, будто борода стала традиционной для каждого немолодого человека, отдавшего себя науке.
Менделеев носил бороду. Оба Ковалевских тоже, у Ключевского хоть небольшая, да борода, и мой друг Владимир Афанасьевич Обручев в девяносто лет тоже холит бородку.
Увлеченный этим перечнем, Сергей Иванович не заметил, какая ситуация возникла на шахматной доске.
На этот раз, Сергей Иванович, вам не выиграть, торжествующе объявил Тургин, грозно подняв над доской своего коня.
Лаврентьев задумался над ходом и как бы про себя произнес:
Dum spiro, spero, потом, взглянув из-под очков на противника, повторил по-русски: Пока дышу, надеюсь.
Сергей Иванович сел поудобнее и, протянув руку, чтоб взять фигуру, не без ехидства спросил:
А что вы, мил-человек, теперь скажете?
Тургин, пораженный неожиданным поворотом игры, негромко воскликнул:
Невероятно! Вам явно везет Счастливчик вы, Сергей Иванович.
Счастливчик? Тень прошла по лицу Лаврентьева. Знаете, сударь, у нас, археологов, это самое бранное слово. «Счастливчик» браконьер, разбойник, который грабит древние могилы.
Вроде этого Куцего, заметил Тургин.
Вот-вот Рассказать бы вам в книге об этом последнем из могикан-курганщиков. Да что там Куцый! Вот был здесь когда-то Захар Хомяк король кладоискателей. Самый удачливый хищник. Я еще застал его в Терновке. Видно, он разбогател на древностях, да и удрал из села. Так его и след простыл
Сорок два года о терновском «счастливчике» не было ни слуху пи духу. Хомяка считали пропавшим без вести.
И вдруг на сорок третьем году
Шел третий допрос Куцего. Старик с укором переводил взгляд с полковника Трояна на майора Анохина, вздыхал, ерзал на стуле и все твердил свое.
Анохин посмотрел на часы и сказал:
Так вот, Куцый. Сейчас без пяти три. Даем вам еще пять минут. И если вы не скажете, кто был зарыт у вас в погребе, мы вам скажем.
Гражданин начальник, что же я могу вам сказать, если не знаю? в который уже раз повторил Куцый.
Полковник Троян махнул рукой:
Хорошо Товарищ майор, пожалуйста.
Анохин открыл правую тумбу стола и взял скульптурный портрет, доставленный из антропологической лаборатории профессора Михайлова. Он держал восковую скульптуру лицом к себе. Куцый напряженно всматривался. В его глазах удивление соединялось с испугом.
Майор поставил скульптуру на стол лицом к арестованному. Куцый посмотрел, и в глазах у него тотчас мелькнул уже не страх, а ужас. Он невольно чуть приподнялся и рухнул на стул, прошептав сдавленным голосом:
Хомяк
Узнали? тихо спросил Троян.
Куцый опустил голову.
Рассказывайте.
И Куцый стал рассказывать
Ранней осенью 1913 года в кабинет Нигоффа вошел рослый, с большим мясистым лицом, нагловатого вида человек лет тридцати, при жилетке и в смазных сапогах гармошкой, В руке он держал деревянный баульчик и щеголеватый картуз с лакированным светлым козырьком и шелковой ленточкой.