Важном для меня?
Для кого же еще?
Я не понимаю, какое это дело.
Быть может, лукаво заметил дон Фелипе, мое дело и ваше в сущности, одно и то же.
Сомневаюсь, пробормотал лесник, нахмурив брови.
Мы будем беседовать здесь?
Нет, это общая комната, здесь все проходят; лучше пойдемте ко мне.
Как хотите, любезный друг.
Лесник прошел вперед и поднялся по лестнице, между тем как дон Фелипе следовал за ним.
К своему изумлению, гость заметил, что дамы не показывались, тогда как прежде этого не случалось никогда.
Лесник был как будто совершенно один в своем домике.
Наверху он отворил дверь, посторонился, чтобы пропустить дона Фелипе, и вошел вслед за ним, тщательно затворив за собой дверь, потом быстро надел на голову шляпу, которую все время держал в руках, выпрямился и надменно сказал гостю:
Мы теперь наедине и можем объясниться.
По-видимому, кузен, улыбаясь, ответил дон Фелипе, вам угодно наконец вспомнить, что вы испанский гранд первого ранга и имеете право стоять перед королем в шляпе. Я очень рад этому за вас и за себя.
Что это значит? вскричал лесник, оторопев.
Это значит, что я Филипп Четвертый, король Испании и Индии, а вы дон Луис де Торменар, граф Тулузский и герцог Бискайский. Разве я ошибаюсь, кузен?
Ваше величество! пробормотал дон Луис в страшном волнении.
Выслушайте же меня, с живостью продолжал король, ласково улыбаясь, вы спасли меня, рискуя собственной жизнью. Я хотел узнать, кто вы; однако, упорно оставаясь непроницаемым, вы отказывались от всех моих даров, отклоняли все мои предложения. Такое упрямство подзадоривало меня; во что бы то ни стало хотел я знать о вас и узнал! Герцог, мой покойный отец, король Филипп Третий, обманутый ложными наветами и легко поверив клевете ваших врагов, был жесток, неумолим к вам, я даже прибавил бы несправедлив, если бы не говорил про отца, теперь уже находящегося на небе, в царстве Отца Небесного. Следовало исправить вопиющую несправедливость я исполнил это. Ваше дело было пересмотрено в верховном суде, приговор над вами отменен, честь ваша восстановлена в былом блеске. Теперь, кузен, вы действительно дон Луис де Торменар, граф Тулузский, маркиз Сан-Себастьянский, герцог Бискайский; состояние ваше возвращено вам, позор снят с вашего имени, враги ваши наказаны!.. Довольны ли вы?
И он протянул ему руку.
Совсем растерявшись под влиянием тысячи разнородных чувств, нахлынувших на него, дон Луис преклонил колено и хотел поцеловать руку, которая так великодушно возвращала ему все, чего он был лишен, но король не допустил этого, он удержал его, привлек к себе и заключил в объятия.
О, ваше величество! вскричал герцог, и рыдание вырвалось из его груди. Зачем надо
Постойте, кузен, мягко прервал его король, ведь я еще не закончил.
Боже мой! С какой целью все это было сделано? пробормотал герцог глухим голосом.
Увидите.
Я слушаю, ваше величество.
Я буду говорить откровенно; принятый как друг, почти как сын в вашей благородной семье, я не мог не полюбить Христианы.
А! вскричал дон Луис, бледнея.
Да, герцог, теперь говорит не король, но друг! Я люблю Христиану, как никого еще не любил; ее безыскусное чистосердечие, ее девственная чистота все пленило меня в ней. Тогда
Тогда, ваше величество, с горечью сказал герцог, вы, друг ее отца, спасшего вам жизнь, решили отплатить за эту услугу.
Тем, что прошу у герцога Бискайского, моего друга, руки его дочери, с благородством сказал король, неужели он откажет мне и спас мне жизнь только для того, чтобы осудить на вечное страдание? Теперь отвечайте мне, герцог, или, вернее, друг мой; я сказал все, что хотел сообщить вам.
Но я, ваше величество, должен сообщить вам, что недостоин вашей доброты, что сомневался в вас, в вашем сердце, наконец, в величии вашей души; что еще вчера, когда мне открыли, кто вы, я думал, что вы намерены внести позор в мой дом.
Молчите, дон Луис!
Нет, ваше величество, не буду молчать! Вы должны узнать все: ненависть, которую я питал в сердце к вашему отцу, мгновенно пробудилась во мне сильнее, ужаснее прежнего, и да простит мне Господь! в моей голове мелькнула мысль смыть вашей кровью неизгладимое оскорбление, которое вы, как мне казалось, хотели нанести.
Вы имели бы на это право, дон Луис; я был бы подлец и изменник,
если б действительно замышлял то, что предполагали вы. Однако, герцог, вы не ответили еще на мою прось-бу.
О! Ваше величество, такая честь пробормотал дон Луис, изнемогая от прилива разнородных чувств, которыми было переполнено его сердце.
Полно, кузен, ласково остановил его король, разве впервые вашему роду вступать в союз с королевским домом? Поверьте мне, герцог, вашему счастью будут завидовать, но злобной зависти оно не возбудит, так как брак этот в глазах всех будет явным восстановлением вашего доброго имени и доказательством большого уважения к вам вашего короля и друга.
Благодарю, ваше величество, вы велики и возвышенны душой.
Нет, я благодарен, возразил король, улыбаясь, я справедлив, а в особенности влюблен. Теперь же, когда между нами нет более недоразумения, поговорим о наших делах, чтобы и впредь не могло вкрасться ничего темного между нами.