Пиииип! Пиииип!
Тулл ждал этого сигнала Бассий согласился с его предложением, чтобы Фенестела подождала в паре сотен шагов от них, на вероятном пути подхода Германика. Два свистка означали, что их военачальник идет. Германик здесь! Поднимите свои щиты и копья, ленивые ублюдки.
Построиться по центуриям, крикнул Тулл.
Упоминание священного имени заставило мужчин броситься за оружием и снаряжением. Тулл ходил взад и вперед, хмурясь и лая на тех, кто двигался недостаточно быстро. Под наблюдением своих центурионов две другие центурии поспешили сделать то же самое. К тому времени, когда стал слышен стук копыт, холм была окружена почти полным кругом легионеров, стоявших лицом во внутрь. Осталась брешь, через которую Германик и его эскорт могли проехать. Солдаты с прямыми спинами, копьями и упирающимися в землю перед ними щитами производили впечатляющее зрелище.
Тулл остался рядом с самой большой кучей находок, дубовым стволом, который когда-то стоял здесь, и дюжиной или более умбонами щитов, их некогда полированные поверхности стали ржавыми и потускневшими.
Появление Германика было всем, чего ожидал Тулл. В полном генеральском одеянии он ехал верхом на прекрасном сером жеребце в великолепно украшенной сбруе. Хотя армия находилась в походе уже несколько дней, доспехи Германика блестели, как новые, а алый гребень на его шлеме казался свежеокрашенным. «С головы до ног командующий армией», подумал Тулл. За Германиком следовала его обычная свита из штабных офицеров, слуг и преторианцев. Замедлив своего скакуна, он направил его к Туллу, который вытянулся по стойке смирно. Господин! воскликнул он, отдавая честь.
Суровое выражение лица Германика смягчилось Центурион Тулл. Мы снова встретились.
Да, господин!
Взгляд Германика уже был прикован к находкам и большому стволу у ног Тулла. Соскользнув со спины лошади, он передал поводья Туллу жест не унизительный, а знак признания и сказал: Думаешь, это место тропея моего отца?
Сначала я не был уверен, господин. Я подумал, что оружие здесь могли оставить по другой причине, но потом мы нашли ствол дуба, и я узнал вид. Тулл указал на восток. Между буками и елями, взгромоздившимися на восточной стороне кургана, виднелась широкая извилистая полоса,
которая была Альбисом, примерно в полумиле отсюда. Мужчина не забывает такого зрелища.
Германик удивленно уставился на Тулла. Я не знал, что ты был здесь.
«Ты никогда не спрашивал», подумал Тулл. Для меня было честью служить Друзу, господин.
Тебе когда-нибудь приходилось с ним разговаривать? В голосе Германика была нотка тоски.
Нет, господин. Тогда я был всего лишь опционом нам незачем было встречаться. Конечно, я часто его видел и однажды сражался рядом с его позицией. Он был великим лидером.
Так говорят. Выражение лица Германика стало печальным. У меня мало воспоминаний о нем. Самое сильное, что у меня есть, это его похороны.
Его забрали у нас слишком рано, господин. Каждый солдат в армии оплакивал его кончину. Доказательством тому является мемориал в Могонтиаке. У Тулла были яркие воспоминания о посещении города много лет назад, когда он наблюдал, как местные войска мчатся к монументу Друза.
Мой дядя Тиберий говорит, что он собирался отправиться дальше на восток со своей армией. Ты что-нибудь из этого помнишь?
Об этом говорили, господин. Погода была хорошей; было бы время построить мост с помощью лодок.
Этого так и не произошло. Ты знаешь почему?
Тулл изучал Германика и задавался вопросом, знает ли он. Ходили слухи, что Друзу приснилась огромная свебская женщина, господин, злой дух. Она сказала ему, что ему не суждено увидеть земли на дальнем берегу Альбиса. Тулл колебался, не желая повторять последние слова упыря. Распространяемые болтливым жрецом, которому доверился Друз, они пронеслись по армии, как лесной пожар.
Она предупредила его, что его жизнь скоро закончится, проскрежетал Германик. Разве это не так?
Да, господин, я так думаю. Тулл опустил взгляд, его разум был полон плохих воспоминаний. После приказа Друза свернуть лагерь в тот момент, когда тропей был закончен, армия направилась к Ренусу, находящемуся за сотни миль отсюда. Их путешествие по враждебной территории с самого начала было неприятным. Волки преследовали легионы и выли во тьме за пределами их укреплений. Ночь за ночью над головой вспыхивали падающие звезды. Однажды вечером пара мальчиков видели скачущими через ряды палаток, хотя детям вход в лагерь был запрещен. Не раз женские вопли, похожие на крики матерей разлученных с младенцами, поднимались из ветхих палаток армейских сопровождающих, но, когда для расследования посылались патрули, не нашлось никого, кто признался бы в издаваемых криках. Путь был трудным, господин, сказал Тулл.
Германик сделал жест отгоняющий зло.
«Люди редко умирают от простого падения, но такова была судьба Друза», подумал Тулл. Возможно, его посетил злой дух.
Какой бы ни была судьба моего отца, у меня были видения только победы, заявил Германик, глядя на дальний берег Альбиса. Было бы приятно этим летом повести мои легионы дальше на восток, но моя цель не в этом. Арминий и его воины еще не разгромлены. Мы задержимся здесь достаточно долго, чтобы снова увидеть, как тропей будет отстроен и освящен, но затем наша охота продолжится.