Юбки задирают, и голые задницы кажут стрельцам нашим! Совсем озверели, проклятые! Пальнуть бы по ним сейчас!
Риды стрельцов стали ломаться, они побежали, трудно таща оружие и штурмовые лестницы.
Я говорил, стольник, что зря ты затеял этот штурм. Гляди, как казачки валами кладут наших стрельцов! Сотнями!
На то она и война, воевода, зло ответил Бутурлин и тронул коня шпорами, предлагая приблизиться. На вал уже карабкались воины казаки, вопя и матерясь во всё горло.
Стольник, труби отбой! вскричал Шереметев. Гляди, сколько уже полегло наших людишек! С чем останемся?
Бутурлин осадил пугающегося коня. Внимательно наблюдал с минуту, как у стен крепости увеличивается число павших стрельцов и махнул трубачу рукавицей, крикнув обеспокоенно:
Труби отбой! Хватит нам убитых! Проклятье!
Он дёрнул повод, конь всхрапнул недовольно и поскакал назад. Впереди виднелись шатры воевод и начальства стрелецкого войска. Там их ждал сытный обед и проклятья рядовых воинов, избежавших смерти.
Будем ждать Пожарского, проговорил Бутурлин, не глядя на Шереметева. Ты оказался прав, воевода. Этих казаков надо выкуривать огнём!
Надо послать за князем Димитрием, стольник. Пусть доложит, как продвигается его работа. Вся на него теперь надёжа. Завтра же опять надо кидать зажигательные ядра в крепость, настаивал Шереметев, пытаясь выглядеть деятельным. Авось что и получится. Ждать Пожарского не стоит. Казачкам нельзя давать роздых. Пусть покрутятся.
Бутурлин молча кивнул, соглашаясь.
*****
Всем в норы, казаки! пронеслось по валу окрик наблюдателей. Опять к нам зажигалки летят! Приготовить шкуры!
Большая часть казаков попряталась в земляные ходы под валом, остальные поливали коровьи шкуры водой и бросали их на ядра, пылавшие искрами и огнём. Те чадили, или зарывались в землю и сами затухали, шипя в снегу.
Казачки, не робеть. Москали могут и сейчас полезть на вал! Корела оглядывал острым глазом лагерь противника. Порох беречь, потому стрелять только наверняка!
Ты послал гонца к царевичу? спросил Ивашка, не отрывая глаз от позиций москвичей. Без помощи царевича нам не выстоять.
Перед рассветом умчался. Уже который, а ответа и помощи всё нет и нет!
Будем надеяться, вздохнул Иван.
Ядра продолжали попадать в вал и стены, пролетали к избам и там особенно ретиво двигались казаки. Многие получали ожоги, но ядра почти не причиняли им вреда.
Довольно грузный казак Сафрон орудовал шкурами вместе с приятелем Лукашкой Гультяем. Все потные, раскрасневшиеся от жара, они быстро и сноровисто набрасывали шкуры на ядра и те затухали, шипя и искря.
Ну и жара! остановился Сафрон, утирал лоб, сняв меховую шапку. Весь в испарине!
Пожары всё же пылали изредка среди изб, да и ядра давали жару порядочно.
Кажись потише стали ядра кидать, отозвался Лукашка, тоже утираясь подкладкой шапки. Одначе, мало что им помогло, кивнул в сторону противного лагеря стрельцов, где стрельба помаленьку стихала.
А я все думаю, и удивление меня разбирает, как это наш атаман до сих пор жив и даже не ранен? Сафрон искал глазами атамана, но не находил.
Не каркай, друг. Знать, Господь бережёт нашего атамана на благо нашего казачества донского. Пусть и далее так будет с ним.
Гультяй перекрестил лоб и надел шапку.
Лукашка, ты бы поведал чего ещё про то, как вы, черниговцы, знатных князей московских в полон захватили? Вот, наверное, царевич ликовал!
Ещё как! Лукашка осклабился крепкими зубами, огладил короткую бородёнку и приосанился. Один Воронцов-Вельяминов поносил нас матерными словами.
А что царевич? Стерпел, аль чего?
Как стерпеть-то, братишка? Сам сабелькой востренькой башку и снёс. Только и покатилась, горемычная, окропив снежок. Вот радостный вой поднялся у придворной своры царевича.
Ты говорил, что остальные, забыл, как их кличут, сами целовали крест, присягая царевичу. Во знать-то московская! А тот, первый, молодец! Не побоялся супротив царевича встать грудью.
Это не наш брат. Нам нечего терять, потому нам легче держать присягу.
Что верно, то верно, Лукаш, вздохнул Сафрон. Зато им есть что терять. Или приобресть. Потому и бегают от одного царя к другому. Боятся за живот свой, кровопийцы!
Толково говоришь, Сафрон. Эти знатные бояре да князья своего не хотят упускать. Только и думка, как приумножить достояние себе. А мелкий дворянин Петька Басманов, слыхал, так и не сдал Новгород-Северский москалям. Такого не грех и зауважать, хоть и враг нам.
Ох и верно ты молвил, Лукашка! У вас в Украйне, как там с этим?
Да так же, друг! Чуть в старшины выбился и давай грести в свой карман! А ещё постоянно посматривают, куда податься повыгоднее. Всюду одно и то же!
В глубокой землянке теплилась небольшая печурка, дым плавал у потолка. Шестеро казаков ютились здесь, отдыхая и переживая осаду.
Эх бы на Дон бы сейчас махнуть! мечтательно молвил старый казак с седыми усами и косматой бородой с проседью. Скоро весна, пахать пора будет.
Бог даст, пограбим Москву, тогда не зазорно домой показаться, улыбнулся его товарищ, почёсывая завшивевшее тело под кожухом.