Кругом нет ни души, со вздохом проговорил Аким. Неужто татары не стали нас преследовать? Не верится что-то.
Лучше скажи, куда направиться? спросил Данилка. К Дону, что ли?
В тех местах наших уже нет, ответил Сафрон. Одни татары, а к ним у меня нет охоты попадать в лапы.
Эх! Надо было оставаться в одном из хуторов, что раньше попадались, с сожалением молвил Гераська. Он явно трусил.
С одного из пригорков заметили чернеющую рощу в низине между холмами.
Не дальше версты, заметил Сафрон. Можно укрыться и передохнуть. Если забраться подальше, то можно до ночи переждать.
А жрать что будем? спросил Гераська.
А коня лишнего на черта я добыл? спросил Данил. Поехали, пока никто не заметил нас. Вроде бы и ручей там имеется, по дну лога бежит.
Роща протянулась версты на две с лишним и, слегка взобравшись на склоны холмов, редела и исчезала, превратившись в низкий кустарник.
Можно здесь остановиться, натянул повод Сафрон. Место глухое и нас трудно заметить. Можно и костерок запались. Ручей вблизи. Слезаем, казаки.
Коней стреножили и пустили пастись. Осмотрев их, выбрали самого слабого.
Этого под нож, а то скоро ноги сами протянем, заметил Данил и вытащил татарский нож. Посмотрел на него и отбросил к Акиму. Лучше саблей, а то ещё промахнусь, и конь умчит.
Он отвёл коня чуть дальше, примерился и с потягом ударил по шее. Конь только успел всхрапнуть, Данил снова ударил, и животное повалилось на землю, задёргало ногами, поливая всё вокруг кровью. Данил подошёл и сильно ткнул под левую лопатку.
Вырезай куски и на костёр!
Да побыстрее, а то слюнями изойдём тут! и Данил отошёл к крупу вытереть клинок об шерсть убитого коня.
Без соли, едва обжарив мясо, казаки с остервенением вгрызались жадными зубами в жёсткое, но отменного вкуса мясо и молча жевали, обжигаясь и сопя.
Нужно быть осторожными здесь, заметил Сафрон, утирая рот рукавом. Я пойду гляну вокруг. Негоже вот так беспечно сидеть тут, ничего не видя вокруг. А вы следите за конями. И мяса нарежьте полосками, и закоптите. Надо хоть дня на три запасти еды.
Глава 4
Они посматривали друг на друга, в глазах стоял упрёк. Каждый был виноват в случившемся и каждый не хотел признать только себя виновным.
Какого дьявола ты все время на меня смотришь?! наконец не выдержал Данил, огрызаясь довольно яростно.
Думаю, как ты мог заснуть в карауле, тихо сказал Сафрон.
Мы истощены, Сафрон, были до предела. Остальные тоже просыпали, но просто им везло, а мне нет. Так что все виноваты. И чего тут гутарить?..
Сафрон вздохнул, и продолжать склоку расхотел. В словах Данилы была правда, и упрекать его можно было так же, как и всех остальных. И его в том числе. Сам две ночи просыпал караул свой.
Рядом остановился высокий турок с вислыми усами, в красной феске. Он с интересом вслушивался в говор рабов, а хозяин тут же подскочил и стал быстро, навязчиво уговаривать купить отличных рабов. Казаки уже немного знали, чего татарин так распинается, и мрачно слушали, показывали зубы, терпеливо дали себя ощупать.
Потом турок стал отсчитывать монеты, с сомнением поглядывал на новых рабов и наконец положил в ладонь татарина последнюю монету.
Татарин передал аркан купцу, а тот передал его слуге. Слуга дёрнул, и казаки потащились следом, молча опустив головы к земле.
Куда нас тащат? спросил Данила, ни к кому не обращаясь.
Какая разница? грубо откликнулся Аким, а Гераська спросил тихо:
Как раз от этого турка мы и зависим, так что разница имеется, казаки?
Да пошёл ты со своими разговорами! одёрнул того Сафрон.
Не надо ругаться, казаки, примирительно бросил Гераська. Нужно радоваться, что нас всех в одни руки продали. И то можно за это возблагодарить Бога. Всё ж не так тоскливо. Хоть родной говор услышать приходится.
Слуга привёл казаков на пристань. Рядом стояло судно, как потом узнали, фелука. По сходням грузчики таскали мешки с товаром, вкатывали бочки и несли огромные корзины, затянутые бычьими кожами на верёвках.
Слуга слегка ударил бичом казаков, прокричал что-то, из чего казаки с трудом поняли, что им надлежит подняться на борт.
По бокам судна сидели и полулежали истощённые и почти голые гребцы, с цепями на руках и ногах. Покинуть скамьи они не могли и вынуждены были постоянно сидеть на одном месте.
Ну и вонь тут! воскликнул Аким, принюхиваясь.
А как ты думал на гребном судне? ответил вопросом Сафрон. Им некуда пойти. Ходят под себя и лишь водой морской обливают иногда, смывая нечистоты. Как видно и нас туда запрут.
Так и случилось. Им дали пробраться на свободные места, приковали к общей цепи, а человек сказал на плохом русском:
Работать весло и нет жалоб, и показал бич в сильной волосатой руке. Сафрон тоскливо покачал головой и сел на жёсткую доску скамьи. Сосед с безразличным видом посмотрел на него, что-то спросил, но Сафрон не понял и качнул головой. Сзади раздался голос Акима:
А у меня сосед свой, хохол! Он уже второй год здесь! Ой!
Это бич надсмотрщика полоснул по говорившему, и Аким затих. И голос волосатого с бичом:
Сказать тихо, урус! Бить быть!
Казаки притихли, а Данил, сидящий через скамью, прошептал себе под нос: