Тута, указала на сундук, что стоял под образами. Сам открывай, вот ключик, и протянула ключ, сняв с шеи.
Данил открыл сундук, полный одежды. Выбросил её, и на дне оказался кожаный мешочек с монетами. Встряхнул и с довольным видом засунул за пазуху.
Василь Дармидонтович просил одежонку прихватить. Обносился поди на войне, добиваясь правды царевичу.
Пелагея молча слушала и мелко тряслась, крестясь.
Всё кажись, молвил Данил и закрыл крышку горбатого сундука. Мешок давай для одежонки. Рад будет хозяин. Он в чинах уже. Царевич привечает не только князей, но и нашего хозяина.
Скоро хоть вертаться намерен? осмелилась спросить Палашка.
Весной жди, коротко ответил Данил и заспешил к товарищам, запихивая тряпьё в мешок.
Ты, мил человек, хоть привет передавай хозяину, молвила старуха. Мы тут блюдём добро его. Одначе, сами поди, голодаем. Пусть побыстрее приезжает.
А как же, бабка! Доведу до ушей нашего хозяина. Чего уж там. Через два денька увижу его и всё передам.
Обскажи, что, мил человек, людишки его почти все в бега пустились. Разбойничают, проклятые. Того и гляди заявятся. Обскажешь?
Не серчай, старая. Всё обскажу, не беспокойся. Ну, бывай, Палашка.
Они вышли на ветер и, согнувшись пошли по своему следу, ещё не занесённому пургой, которая уже набирала силу. Кружным путём выбрались к избе тётки и в молчании устроились в чулане.
Будем спать, молвил тихо Данил, а Гераська, с дрожью в голосе, спросил:
Тётке ничего не проболтайтесь. Боюсь я.
Данил положил руку тому на плечо и придавил. Отвечать не хотелось.
Прошла неделя и тётка как-то молвила племяшку:
Не приспела пора уйти, голубки?
Думаешь, что пора? вопросом ответил Гераська. Он пытливо смотрел на тётку, зная, что она просто так ничего не скажет.
Пора, милок, пора. Чует сердце, что пора. Вечером и собирайтесь.
Дай Бог тебе долгой и благолепной жизни, тётка! воскликнул племяш и поспешил к товарищам.
Что, так и сказала, что вечером надо уйти? удивился Данил. А куда, хотел бы я знать? Кругом только и шныряют разные подозрительные шпыни да разбойные людишки.
Мне нет никакого желания вертаться к царевичу, молвил Сафрон. Подадимся на полдень, поближе к нашим землям. Пусть другие воюют, а мне охота на покой. Как вы, ребята?
Можно и так, да как пробраться туда? Аким недоверчиво оглядывал товарищей. Деньжата, правда, имеются, но их легко и лишиться вместе с головой.
Ничего, казаки! Данил бодро встал и потянулся, хрустнув суставами. Я готов пуститься на Дон. По дороге ещё можно попробовать добыть чего. Гераська, дорогу знаешь на полдень?
А как же. Выведу. Чего уж там. Топорик прихватить?
Прихвати, ответил Аким и добавил: И рогатину не забудь. Мало ли что.
Как стемнело, казаки покинули двор тётки Герасима и бодро пошагали, к дороге, на которую вышли кружным путём.
Гераська, держись поближе к лесу, посоветовал Сафрон, оглядываясь во все стороны. Может днями переждём в чаще, а?
Замёрзнем, засомневался Аким.
Зато сохраним жизни. Думайте, казаки.
Я постараюсь вывести вас на тропу, что петляет вдали от дороги, но следует в том же направлении, предложил Герасим. Там люди редко ходят.
Это подойдёт, молвил Данил. Утром покажешь. Деревни в той местности имеются?
Имеются, да все они наполовину пустые или пограблены. Кругом шастают отряды не то грабителей, не то разбойников, а, скорей всего, воинства разного.
Вот его нам больше всего надо опасаться, заметил Сафрон. Тут не узнаешь, чьи они, за кого кровушку проливают. А прикончить нас им не составит труда. Поглядывайте по сторонам, казаки.
Утром свернули на тропу, что уходила немного в сторону. Видно было, что ею пользуются редко. После пурги идти по ней было трудно.
Недели через две вышли к Оке. На правом берегу виднелась деревенька. А редкие дымки над крышами показывали, что людей там не так много.
Да, замордовали людишек, в который раз сокрушался Сафрон, разглядывая жилье, до которого так рвалась душа. Может, посчастливится, и добудем харчей?
С этим везде плохо, казак, ответил Герасим. Помнишь, четвёртого лета, снег упал на Богородицу? Урожая давно хорошего не бывало. Изголодались мы, да и обтрепались. Хорошо, захватили господское, а то бы и вовсе замёрзли в лесу.
Благодари Бога, что хоть живыми остались, тихо молвил Сафрон. Пошли, что ли? Лёд ещё по-зимнему крепок, не провалимся.
Одначе, казаки, ступать осторожнее, посоветовал Гераська.
Вроде тихо в деревеньке. Там не больше двадцати изб. Совсем отощала землица русская! Когда это лихолетье кончится? Аким вздыхал, глотал голодную слюну и ноздрями ловил струйки домашнего жилья.
Поднялись на высокий берег, прошли шагов двести и остановились перед полуразвалившейся избой с местами провалившейся кровлей. Солома, почерневшая и подгнившая, клоками торчала во все стороны. Оконца без пузырей смотрели
жалко, подслеповато.
Вот и жилье на худой конец, молвил Герасим, оглядываясь. Что-то собак не слышно. Поели, что ли?
А что ты думаешь, отозвался Сафрон. Видать, и здесь побывали чьи-то вояки. Надо жителей расспросить. Найдём ли тут пожрать чего?