Больше не надо об этом говорить, Алма. Я не хочу слышать об этом более, и давай оставим все на волю Господа. Всё в руках его!
Она нежно целовала его в щеки, орошая их слезами сожаления и прося у него прощения за несовершенное преступление.
В таком подавленном состоянии Ник появился в доме донны Дианы. Она в ту же секунду обратила на это внимание и окружила его таким материнским вниманием и заботой, что он вскоре оттаял. Они поужинали при свечах. Обстановка оказалась подходящей, а женщина так любезна и откровенна, что он, помня разговор с Алмой, вынужден сам уступить домогательствам этой сеньоры. Она откровенно волновалась, даже паниковала, и это немного забавляло юношу.
Он помог раздеть её. Та прерывисто дышала, лезла целоваться, и Ник позволял это. Так они оказались в объятьях друг друга, а чуть позже Ник без особого удовольствия вознёс сеньору на вершину блаженства. Изголодавшаяся по мужской плоти женщина извивалась, стонала и даже пыталась вопить.
Диана, ты поднимешь весь квартал своими стонами. Неужели тебе было так хорошо?
Глупый мой мальчик! Это ощущение невозможно передать словами! Таких слов просто не может быть. Разве что-то может сравниться с таким наслаждением? Я так люблю тебя, мой ненаглядный малыш! Я готова всё сделать для тебя! Проси, что захочешь!
Да мне ничего не нужно от тебя, моя пышка! Ты делаешь мне так много приятного, что грех ещё что-то просить. Ты отдохнула?
Она поняла вопрос и с готовностью предложила себя снова.
В гостиницу этой ночью он не вернулся. Алма вздыхала, голова разболелась от мрачных дум и предчувствий. Она до утра ворочалась на жаркой простыне и так и не заснула. Прождала до полудня и тут окончательно
убедилась, что он мстит ей. Это была расплата за её грязные поступки, и она это понимала.
Боже! Никогда не могла подумать, что меня это так затронет? Значит, я его по-настоящему люблю и готова для этого на всё! говорила она сама себе, шагая по комнате, словно разъярённая тигрица. Зачем я так поступила! Неужели без больших денег нельзя жить счастливо и приятно? Можно! А я бросила его в объятия порока и лжи! Как глупо и необдуманно! И во всем я сама повинна. Мне некого винить кроме себя!
Она не позавтракала, не оделась. Вышагивая по комнате, она продолжала бичевать себя, проклинать её жажду богатства и моля Бога всё вернуть на прежние их отношения.
Ник появился неожиданно, Алма в напряжённой позе пришибленного щенка, впилась в его глаза своим взглядом, ожидая чего-то страшного и неотвратимого.
Ты был с нею? наконец прошептала она вопрос. Злобы и отчаяния в голосе Ник не услышал, и это удивило его.
Он только кивнул. Слов не нашёл, боясь сорваться на крик или ударить её. Он и к этому был готов. Но она не кричала, не ругала, не упрекала.
Давай всё бросим и завтра уедем подальше отсюда, Николас! лишь смогла она проговорить, сдерживая слезы.
Он сел на стул, опустил голову и молчал, раздумывая.
Ну что ты молчишь, Николас? Скажи хоть слово! Я проклинаю всё, что натворила своим безумным желанием богатства! Я даже прощения не буду просить у тебя. Мне нет прощения, но я готова всё забыть и уехать с тобой на край света, в Индию или Африку, лишь бы подальше от этого проклятого города! Ты слышишь меня, Николас?
Слышу, тихо ответил юноша. Как не слышать. Мы всё с тобой потеряли. Я был с ней и вот, он бросил на стол увесистый мешочек, который глухо звякнул внутри.
Выбрось его, и мы уедем! Завтра же уедем!
Теперь уже это не имеет никакого значения, Алмита, в голосе его слышались тоска и безысходность.
Так что мы будем делать теперь, милый мой Николас?
Не знаю. Но мне так противно, так мерзко, что ничего не хотелось бы, а лишь забыться и проспать несколько дней. Мы с тобой настоящие идиоты и глупцы!
После этого дня больше недели Алма не выходила из комнаты, никого не хотела принимать, а служанка всем говорила, что сеньорита нездорова. Она с тоской провожала Ника, уходящего к Диане и возвращающегося уже на следующий день, и каждый раз пренебрежительно бросавший на стол то деньги, то украшения, то драгоценности. Они уже почти не говорили, и это их больше всего угнетало. А однажды, по прошествии ещё недели, Алма вдруг заявила Нику:
Дорогой, у нас будет ребёнок. Я беременна.
Ника словно подбросило, и он вскочил, как ошпаренный. Посмотрел на Алму как-то странно и испуганно. Спросила упавшим голосом:
Что с тобой, Николас? Ты надеялся, что этого не произойдёт? И так долго ничего не было.
Я просто об этом не думал. Столько времени прошло, и ничего, а тут
Сама только недавно узнала. Дня два-три назад почувствовала.
Это точно мой ребёнок?
Дурак! вскричала Алма и отвернулась, вытирая вдруг брызнувшие слезы.
Да, наверное, так оно и есть, он смутился. Ну и что теперь?
Это тебе решать, Николас. У меня нет в этом голоса.
Какого голоса? не понял Ник. Что ты такое говоришь?
Я во всём повинна и не могу ничего тебе предложить, Николас. Решать только тебе.
Он заходил по комнате. Волнение и растерянность, граничащие с отчаянием, будоражили его голову. Это известие так поразило его, что почти лишило дара трезво мыслить. Всё становилось куда сложнее. И вспомнилась Иветта. Она тоже от него была беременна и сейчас его ребёнку, наверное, уже второй год, и вот теперь снова! И всё вне брака!