- Твой муж питает надежды на ребенка?
Дезидра тихо рассмеялась.
- Конечно! Какой мужчина этого не желает? Он мечтает о сыне, который передаст его кровь будущим поколениям. - Дезидра еще долго смотрела на спящего ребенка. - Скажи мне, как отреагирует отец на рождение маленькой девочки? Если верить Анние, он человек с устрашающей репутацией?
Фелиция кивнула, отводя пожилую женщину в сторону.
- И вполне заслуженно. Он спас ее из борделя, и владелец попытался наказать ее, унизив, и убить. Когда Юлий доставил ее в безопасное место, он был с головы до пят залит кровью мужчин, которых он застал за ее изнасилованием. Позже Анния рассказала мне, что он отрубил мужское достоинство одного из нападавших, прежде чем оставить его истекать кровью, а отрубленный член засунул ему в рот.
Лицо Дезидры застыло от услышанного, а ее глаза сузились от воображения такой кровавой мести.
- У меня на уме не один человек, которому я пожелала бы именно такой смерти, будь у меня такая возможность. А если серьезно, как такой мужчина отреагирует на ребенка женского пола?
Фелиция пожала плечами.
- Этого я не могу сказать, но будь уверена, эта женщина, в чьих объятьях лежит маленькая девочка, более чем способной поставить Юлия на место, если он не так отреагирует. Я должна сказать, что в их супружеской схватке она владеет более длинным мечом.
Поднявшись с влажных одеял на рассвете следующего дня, когда безоблачное небо покрыло все поверхности земли инеем, солдаты на этот раз были даже благодарны полученному приказу выступить в поход. В безветренную погоду когорта направилась на северо-запад к форту Бродлэнд (Fort Broadland), месту, где дорога на север пересекалась со Стеной Антонина, от одежды каждого человека поднимались следы пара, высыхающие под жаром их усилий, а их разговоры время от времени прерывались жалобными стонами отдельных солдат
- Значит, тебе сегодня не хочется прокатиться, а, центурион? Трибун приказал мне провести разведку на севере, до Бродлэнда, и у меня есть разрешение, чтобы ты пошел с нами, если захочешь.
Марк посмотрел на Сила, когда ухмыляющийся декурион подъехал к нему, а за ним и пара всадников, глядя на шагающие войска с сардонической улыбкой.
- Нет, спасибо, Сил. Примипил упоминал об этом на утреннем совещании офицеров, но ты же знаешь, как обстоят дела у нас в центурии. Мы разделяем трудности наших солдат с таким же удовольствием, как и их победы. И кроме того, где еще я мог бы услышать столько маршевых песен, которые мы поем, чтобы скоротать время?
Солдаты шагавшие в первом ряду позади него восприняли его слова как сигнал к песне, втянули в легкие воздух, прежде чем прокричать первый куплет песенки, которую они сочиняли несколько дней.
- Мы лучшие легионеры императора,
Мы идем сражаться,
И мы собираемся перебить вениконов,
Потому что все они паршивые придурки!
Сил одобрительно сжал губы: - В этом есть определенный поэтический смысл. И ни слова о кавалерии, что весьма приятно
Его слова были заглушены следующим куплетом.
- Наша кавалерия храбрая только на парадах
Где вытыкается больше всех,
Но они быстро забывают о храбрости,
Когда начинается бой,
И превращаются в дерьмо!
Сил посмотрел на свою команду с кривой ухмылкой: - Они никак не забудут ту битву на замерзшем озере, не так ли? Ладно, давайте, ребята, оставим этих мулов барахтаться в собственном дерьме, ладно?
Всадники промчались мимо строя колонны, преследуемые словами следующего куплета песни.
- Наша кавалерия ездит на благородных лошадях,
На белых, коричневых и черных,
Но такие кони не годится для схваток,
Марширующие солдаты дружно набрали в грудь воздух, чтобы прокричать последнюю строку в спины удаляющихся всадников.
- И пошли они все в задницу вместе со своими лошадьми!
Всадники вернулись через два часа с новостями для трибуна.
- Стена все еще охраняется, командир, хотя центурион, с которым я говорил в Броудлэнде, не особо мне помог. Мне кажется, они все просто ждут команды, чтобы отправиться на юг как можно быстрее. Когда я спросил его, как лучше всего переправить отряд людей на территорию вениконов, он указал на запад и сказал, что мне нужен следующий форт, Ленивый Холм.
Об истинном положении дел они узнали, когда поздно вечером когорта подошла к форту Ленивый Холм и
была направлена в ожидающий их походный лагерь. Юлий оставил своих центурионов наблюдать за обустраивающимися работами, а Марка и Дубна взял с собой , чтобы хорошенько осмотреться. Его отчет Скавру был произнесен тоном, на грани недовольства.
- Это никуда не годится, трибун, здесь все совсем паршиво. Форт отстроен достаточно прилично, но стена в плохом состоянии. Это случается с валами обложенными дерном, если за ними не присматривают, но когда на них растут кусты, это уже слишком. У них выставлена охрана, но никто из них, похоже, не проявляет никакого интереса к чему-либо, кроме как встать на вахту и уйти с дежурства. Здесь столько ржавых доспехов и грязных туник, что старина дядюшка Секст обосрал бы их всех с ног до головы, если бы он дожил до того, чтобы увидеть в каком это все состоянии. Все выставленные напоказ виды оружия выглядят так, будто они ни на что не годятся. Все это говорит о том, что человека, стоящего во главе этой когорты, перестало волновать, в каком состоянии находятся его люди и из хозяйство. Я поговорил с дежурным центурионом, так как он показался менее агрессивно настроенным, чем остальные, и он подтвердил это. У старшего центуриона есть приказ не делать абсолютно ничего, что могло бы спровоцировать местных жителей, и он, похоже, с радостью его выполняют. Остальные офицеры по-разному скучают, разочарованы и просто злятся на жизнь, а их люди находятся в состоянии постоянного страха, что вениконы из-за них собираются перелезть через стену. Я могу это достаточно хорошо понять: эти парни выжили в битве при утерянном Орле, и они сражались без передышки почти уже два года, но, честно говоря, трибун, это место - предвестник катастрофы, которая вот-вот случиться.