И словно всего этого было недостаточно, чтобы наполнить ужасом сердца присутствующих, офицер был еще и альбиносом с прозрачной кожей и голубыми глазами настолько бледного оттенка, что они казались белыми, с черными зрачками размером с булавочную головку, источающими бесконечную злобу.
Не спросив разрешения подняться на борт и не собираясь, видимо, давать какие-либо объяснения, нацистский офицер безразлично огляделся, умышленно не замечая присутствия экипажа и самого капитана, как если бы они были чем-то вроде мебели.
Шестеро солдат окружили экипаж «Пингаррона» и без лишних слов направили на них автоматы, пока шестеро других из второй лодки поднимались на борт. Алекс, Джек, Жюли, Сесар и Марко подняли руки вверх, понимая, что в этой ситуации они совершенно беспомощны.
Наконец, офицер приблизился к маленькой команде, оглядывая одного за другим с брезгливым высокомерием, как тараканов, после чего спросил с таким ужасным акцентом, словно нарочно его культивировал:
Кто из вас капитан этого судна?
Райли сделал шаг вперёд, опустив руки.
Это я, объявил он. Я капитан Райли и буду вам очень признателен, если вы отзовёте своих людей и объясните, кто вы такой и что делаете на моем судне.
Словно не услышав вопроса, тот смерил их новым очередным брезгливым взглядом и с удивлением спросил:
Здесь вся ваша команда?
Мое судно маленькое, мне просто не нужно больше людей, ответил Райли.
Понятно, пробормотал немец себе под нос, стягивая кожаные перчатки и продолжая сверлить Райли злобным взглядом белесых глаз. А пассажиры? Пассажиры есть на борту?
У меня грузовое судно, сказал Райли, собрав всю свою уверенность. Мы не возим пассажиров, а также...
Прежде чем он успел закончить фразу, офицер хлестнул его перчатками по лицу, оставив на щеке алый след.
Ну что ж, поставлю вопрос несколько иначе, произнёс он таким тоном, словно вот-вот потеряет остатки терпения. Кто-нибудь ещё есть на борту, кроме вас пятерых?
Уверяю вас...
Кожаные перчатки вновь хлестнули Алекса по лицу; он едва удержался, чтобы не вытереть щеку.
Я начинаю терять терпение, прошипел нацист. А оно не безгранично. Итак, вы капитан Алекс Райли, с удовольствием повторил он. После весьма занимательной беседы с ныне покойным Франсуа Дюбуа в Марселе я узнал, что вы и ваши люди взяли там на борт двоих беглецов с целью доставить их в Лиссабон. Скажите мне, где они, и никто из вас не пострадает.
Я вам уже сказал: здесь нет никого, кроме нас, настойчиво повторил Алекс, сверля глазами немца.
Офицер вновь замахнулся, чтобы ударить капитана, но в последний миг Алекс перехватил его запястье. Секунду они стояли друг против друга, застыв в напряженном молчании.
Этот смелый жест заставил солдат со зловещим лязгом передернуть затворы автоматов, а нацистский офицер сделал шаг назад и вытащил пистолет.
Хотите немножко поиграть, да? спросил оно неожиданно ласково, что выглядело еще страшнее, чем прежняя враждебность. А если мы сделаем вот так? произнес он почти весело, выхватывая левой рукой нож и упирая его Алексу в грудь, прямо у сердца. Сейчас мои люди обыщут ваше судно до самого последнего угла, и если обнаружат кого-нибудь, кроме вас... то я прикажу отрезать все пальцы каждому члену вашей живописной команды. А вас я заставлю на это смотреть, прежде чем проделать то же самое с вами. А после этого я потоплю ваше жалкое корыто. Мне кажется, это будет справедливо, вы не находите?
С этими словами он повернулся к солдатам, отдав им несколько приказов на немецком, после чего одни рассыпались по палубе, а другие поднялись в надстройку.
Несмотря на это, Алекс гордо выпятил грудь и вскинул голову.
Это судно ходит под испанским флагом, произнёс он, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, мы находимся в испанских водах, и я испанский подданный. Вы не имеете никакого права задерживать нас, а тем более угрожать.
Не имею права? рассмеялся офицер. Идет война, капитан Райли. Я спокойно могу потопить эту груду
железа, и никто никогда не узнает, что с вами случилось.
И снова вы ошибаетесь, ответил Алекс. Первым делом при виде вашей лодки я сообщил по рации в морское управление наши координаты, отправив такую же депешу в американское посольство, что нас задержала немецкая подводная лодка. Я уверен, что начальство вас не похвалит, если вы окажетесь причиной конфликта с испанским правительством, а тем более с Соединенными Штатами.
Вы считаете меня идиотом? бросил нацист, поднимая брови. Ни ваше, ни испанское правительство даже пальцем не шевельнёт ради вас или вашего судна. Или вы считаете себя настолько важной персоной?
Никоим образом, согласился Райли. Но оба государства в этой войне соблюдают нейтралитет, пусть моя смерть сама по себе ничего не значит, но можете быть уверены: они не захотят создавать прецедент безнаказанности по отношению к Германии, так что кто знает... быть может, вы тем самым дадите им повод для вступления в войну. Как вы считаете, прошептал он, наклоняясь вплотную к самому лицу офицера, что скажет по этому поводу ваш обожаемый фюрер?
Если мне удастся схватить этих беглецов, ответил немец, прижимая лезвие ножа с эмблемой гестапо к шее Алекса, мне дадут медаль, а возможно, и повысят.