Вот как? Это почему же? улыбнулся Альберт.
Вы, ваша милость, ободренный этой улыбкой, лебезил лекарь, изрядно ободрали ему кожу на голове да отсекли пол-уха, так что красавцем его уже не назовешь
А долго он пролежит?
Да завтра уже придет в себя! пообещал лекарь. А то и сегодня к вечеру
Альберт хотел еще что-то спросить, но тут к нему подошли Андреас и глухонемая бабка-ведунья, знавшая всякие лечебные травы.
О нем позаботятся, ваша милость, тихо сказал Андреас, тронув Альберта за плечо. Идемте, осмотрим вашу рану!
Позвольте мне перевязать вас, суженый мой! послышался вкрадчивый голосок. К Альберту подбежала Агнес фон Майендорф.
Прошу вас, баронесса, не беспокоиться! сурово отстранил ее Андреас. Это дело знахарки, а не благородной дамы. У вас для этого слишком красивые руки.
Отодвинув назойливую невесту в сторону, Андреас и Альберт в сопровождении старухи и Жана Корнуайе направились к бане. Туда же пошла и Клеменция. Вальдбурга перевязали и, усадив на коня, отправили домой отлеживаться. Его сопровождали несколько слуг. Ульрих тоже вспомнил, что пора ехать.
Не поздновато ли, ваша милость? осторожно спросил Марко. Ночью на Визенфурт дорожка не ахти
Ерунда! Поедем, сказал Ульрих. Собирайтесь живее!
Когда все наконец-то было готово, солнце уже заходило. Прощаться Ульриху пришлось недолго, так как Альберт был в бане, на перевязке, а Клеменция, судя по всему, отдавала распоряжения по хозяйству. Оставалась одна Альбертина, которая смущенно извинялась за отсутствие матери и брата и, хлопая пушистыми ресничками, помахала рукой вслед дядюшке и его спутникам.
Черт побери! сказал Ульрих, пожимая плечами. Похоже, только теперь и начинаются настоящие приключения, а, молодцы?!
ПО ПУТИ К МАРКГРАФУ
Ваша милость, заговорил наконец Франческо с некоторым волнением, вчера на обеде вы изволили сказать, что я ваш законный сын Это правда?
Разве? Что-то не припомню
Скажите, это правда?
А разве раньше ты этого не знал?
Знал, мессир, но не догадывался, что законный
А это что-нибудь меняет?
Не знаю, как для вас, мессир, а для меня много значит, зачат ли я во блуде или в освященном церковью браке.
Можешь успокоиться, я был обвенчан с твоей матушкой, царствие ей небесное! Откуда же ты узнал, что я вчера говорил за обедом? Ведь тебя в это время не было в зале. Готов поклясться, что, кроме Клеменции и Альберта с Альбертиной, меня никто не мог услышать.
Видите
ли, сударь Вчера об этом говорили воины, караулившие нашу дверь снаружи. А сегодня Вилли-юродивый сказал глухонемой бабке: «Это законный сын Ульриха!»
Что за чушь ты мелешь, парень?! Глухонемой сказал глухонемой!
Во-первых, сударь, он сказал это на языке глухонемых, руками
А ты что, знаешь их язык?
Знаю, ваша милость, я научился этому еще в Венеции, когда нищенствовал.
Да, глухонемой, помнится, был рядом Постой-ка, да ведь тогда он не глухой, раз слышал разговор!..
Ваша милость, я знавал таких глухонемых, которые умели понимать разговор по движению губ
Ловко! Да ведь это прекрасный шпион! Такой ни под какой пыткой не скажет, кто его послал Услышит все глазами, перескажет пальцами Так, прекра-асно! Но ведь тогда получается, что юродивый шпионит не только в пользу Клеменции Зачем ему передавать какой-то бабке то, что уже знает сама госпожа, причем из первых уст, верно? Кому же надо подслушивать графиню, а? Мне? Верно, мне нужно. Но не мой же этот Вилли шпион
Значит, он шпион аббатства или маркграфа, предположил Франческо.
Да, скорее всего. Но между аббатством и маркграфом есть разница, и немалая. В особенности для тебя, приятель. Потому что речь ведь идет о твоих правах на Шато-дОр
Мне кажется, мессир, что весть о том, что я ваш сын, больше всего может разочаровать монастырь. Я уже говорил, что подслушал беседу воинов у двери. Так вот, солдаты говорили, что ваш предок Адальберт составил грамоту, согласно которой при отсутствии в роду Шато-дОров потомков мужского пола все имущество и земли переходят к монастырю. Пока монахи не знают о том, что я ваш законный сын, они будут помогать вам против маркграфа и Альберта. А когда до них дойдет весть обо мне
То они прежде всего постараются тебя устранить
Вас также, отец мой. Только после меня. А вот маркграфа вам надо бояться уже сейчас. Ведь ваше благополучное возвращение означает конец вассалитета Шато-дОра.
В том лишь случае, сын мой, если Альберт захочет уступить нам замок.
После сегодняшнего боя, мессир, мне что-то не верится, что у него есть шансы против вас
Как сказать Парень он ловкий, и руку имеет крепкую, и вынослив, как мул А я уже, знаешь ли, староват
Но ваш племянник все же уступает вам в опыте.
Дело не в этом. Я еще не уверен, смогу ли я поднять на него меч. Ведь в его жилах кровь моего брата Если бы можно было отделаться таким поединком, как сегодня
Но это, мессир, будет лишь в том случае, если маркграф даст вам возможность претендовать на замок. По-моему, нам надо в первую очередь опасаться его.
Итак, на замок претендуют четыре стороны, одна из которых мы с тобой. Остальные три нам враждебны, правда, не каждая в равной степени. И, кроме того, каждая из этих трех сторон враждебна двум остальным. Что устраивает маркграфа? Моя немедленная гибель или отказ от прав на замок. Тогда потомки Альберта и этой майендорфской курицы на веки вечные останутся его вассалами.