Ульрих проверил вооружение бойцов, измерил длину мечей и развел противников на исходные позиции. По сигналу рога молодые люди пошли друг на друга, держа наготове мечи и щиты. Солнце, уже близкое к зениту, зловеще играло на медных и стальных заклепках лат. Каждый шаг противников сопровождался лязгом металла. Все ближе и ближе подходили они друг к другу Наконец острия мечей соприкоснулись и раздался звон закаленной стали.
А-а-а-а! заорал фон Вальдбург, и меч его взметнулся вверх.
А-а-а-а! высоким голосом вторил ему Альберт.
Меч Иоганна метнулся вправо, сверкнув на солнце, словно молния, но меч Альберта пресек его полет, и вновь раздался звон стали Альберт отпрыгнул влево, и его меч, описав дугу, устремился на врага. Иоганн закрылся от удара щитом, на котором красовался герб Вальдбургов серебряная ель на темно-зеленом фоне, увенчанная баронской шапкой. Меч Альберта глухо ударил в самый центр щита, оставив отметину поперек серебряной ели. Спустя секунду уже Альберту пришлось прикрывать голову мощный удар меча обрушился на щит молодого Шато-дОра, заставив того пошатнуться.
Вальдбург посильнее! заметил кто-то из гостей, наблюдавших этот поединок с интересом, но вместе с тем несколько снисходительно.
Верно, он сильнее, и руки у него подлиннее А вот быстроты ему недостает. Стоит как пень
Ну и что из того? Шато-дОр выдохнется, если будет прыгать вокруг Иоганна, как петух
Поединок продолжался уже больше минуты. Мечи сшибались все чаще и яростнее; из-под опущенных решетчатых забрал слышалось тяжелое дыхание бойцов, которых окутывало облако пыли. Подбадривая себя, соперники издавали хриплые вопли.
Альберт по-прежнему был подвижнее и атаковал с разных направлений. Все чаще меч его врага не успевал встретить удар, и лишь щит, весь уже побитый, спасал Иоганна.
Ульрих внимательно следил за боем. Симпатии его, как ни странно, делились между соперниками поровну. Выходку племянника Ульрих расценивал как излишнюю и неоправданную горячность. С другой стороны, Ульрих не мог опуститься до того, чтобы желать поражения своему возможному противнику. Рядом с Ульрихом стоял старый Жан Корнуайе. Судя по выражению его лица, он был доволен своим воспитанником.
Ну что, старик? спросил Ульрих. Лихо дерется мой племянник?!
Дерется лихо, кивнул Корнуайе, только потом плакать будет Ты, Ульрих, растащи их, если что
Между тем удары Альберта сыпались со всех сторон; теперь уже все чаще вмятины появлялись на груди и боках лат Вальдбурга. Уж кто-кто, а Ульрих-то знал, что каждая вмятина на латах означает добрый синяк или ссадину на теле. «Да, славный малый вырос у Гаспара! подумал Ульрих. Был бы отец жив, порадовался бы! И Клеменция молодец. Другая бы занежила дитятю, девчонку бы вырастила А эта не побоялась, отдала Корнуайе Вишь, как он долговязого хлещет! Только бы не зарвался!»
В ту же минуту, будто в подтверждение его мыслей, Альберт замешкался во время очередного наскока на противника: Иоганн воспользовался этим, и меч его, не встречая преграды, понесся на голову Альберта. Только чудо спасло юношу: он инстинктивно отшатнулся и чуть отклонился в сторону. Меч, просвистев в нескольких сантиметрах от шлема Альберта, врубился в его стальной нагрудник и рассек его верхнюю часть. Увидев кровь на мече Вальдбурга и латах Шато-дОра, гости зашумели. Ульрих услышал сдавленный крик Клеменции. Глянув на нее, он увидел мольбу в ее глазах они словно говорили: «Останови их! Спаси его!» Ульрих рванулся к трубачу, но в ту же секунду рев толпы заставил его обернуться. Альберт, отшвырнув щит и ухватившись за рукоять меча обеими руками, с молниеносной быстротой и силой,
которую до этого не выказывал, обрушил меч на голову врага. Закаленная сталь врубилась в шлем Иоганна. Толпа в ужасе ахнула. Многим показалось, что Альберт снес противнику голову. Однако Вальдбург не очень пострадал, хотя шлем его был разбит так, что верхушка отлетела в одну сторону, а забрало в другую. Меч Альберта всего лишь изуродовал Вальдбургу левое ухо. Тем не менее удар этот оглушил противника, тот, выронив меч, грохнулся наземь. Дребезжание и лязг доспехов поверженного рыцаря потонули в радостных воплях приверженцев Шато-дОра и стенаниях сторонников Вальдбурга.
Победа! воскликнул Ульрих, указывая на Альберта.
Юноша вложил меч в ножны и снял шлем. Его потное лицо, все в грязных подтеках и облепленное слипшимися волосами, не выражало особой радости. Похоже, победитель был чем-то озабочен. Бросив шлем подбежавшему Андреасу, Альберт, пошатываясь от усталости, подошел к побежденному, около которого уже хлопотал лекарь.
Скажи-ка, любезный, взволнованным голосом проговорил Альберт, как он там?
Не извольте беспокоиться, ваша милость, удар был отменный! заявил лекарь угодливо, полагая, что победителю будет приятно узнать, что противник ранен серьезно.
И что же, он совсем безнадежен?
Да нет, Бог милостив, ухмыльнулся лекарь. Я просто хотел сказать, ваша милость, что вы славно его проучили
Это не твое дело, болван! оборвал его Альберт. Я тебя спрашиваю, жить он будет?
О Господи! в испуге залепетал лекарь. Да я разве сказал, что нет? Рану я промыл, череп целехонек Красотой ему, правда, уже не хвастаться