«Сапоги-скороходы! вспомнил он, открыв глаза. Их Агриппина взяла, чтобы намазать смальцем. А потом куда-то убрала».
Засвербело, зачесалось: «Найти!». Сергей встал с лежанки, повертел головой. Взгляд упал на расписной сундук с железной оковкой. Замка не было, крышка приподнялась довольно легко.
«Чужое не трону, секреты выведывать не стану», поклялся себе Сергей, откинул крышку и заглянул внутрь.
***
В сундуке лежали сапоги, разваливающиеся гусли сгнившее дерево крошилось на куски ржавый шлем и несколько крупных пожелтевших костей. Старых, со следами острых зубов.
Что тебе там понадобилось? резко спросила Агриппина, отталкивая его от сундука и захлопывая крышку.
Сергей поразился перемене. В голосе звучал гнев, а лицо внезапно утратило живость, глаза стали целлулоидными как будто кто-то озвучивал огромную куклу.
Мои сапоги, вытаскивая из памяти обрывки спутанных картинок, проговорил Сергей. Кот нет, не кот. Кладовик. Мне подсунул их кладовик. Вместе со снаряжением моего отца. Мне надо
Попей молока, ласково предложила Агриппина. Ты совсем ничего не ешь. Попробуй ватрушку. Свежая, я утром напекла.
Сергей отказался от выпечки, а молока выпил. И не спросил про кости а ведь находка его встревожила. Но после глотка молока вопрос потерял остроту, и он согласился прогуляться в деревню, чтобы проверить приготовления к свадьбе.
Завтра днем начнут съезжаться гости. Будет гулять до поздней ночи мед-пиво пить, жареной дичью закусывать.
По пути в деревню Агриппина отвлеклась на разговор с высоким худым мужичком, державшим в руках связку дичи. Сергей заскучал, заметил красный проблеск в траве, подошел и увидел ягоды. Рот наполнился слюной от предвкушения и он зашарил пальцами по листочкам, отводя стебельки, срывая кислое лакомство. Сглотнул и на глаза навернулись слезы. А когда поморгал, отгоняя пелену, увидел, что сидит посреди болота. Рядом стояла расплывшаяся неопрятная старуха покрытая бородавками, сверкавшая на диво острыми и белыми зубами. Она разговаривала с птицей то ли цаплей, то ли аистом. У птицы на шее висела гирлянда из лягушек, и Сергею на память пришла статья, давным-давно, еще до Чернобыля, прочитанная в журнале. О странных французских
деликатесах. Он не успел обдумать увиденное. Старуха обернулась, впилась в него пронзительным взглядом, что-то пробормотала. Картинка поплыла, и он снова увидел Агриппину, беседующую с крестьянином.
Время до свадебного пира он провел в полудреме. Агриппина обеспокоилась, пощупала ему лоб, увела обратно в избу, уложила отдохнуть и напоила каким-то зельем от простуды.
Гости прибыли к обеду. Изба сияла чистотой, столы ломились от яств жареная дичь, обложенная мочеными яблоками, разнообразные соленья, грибы, сладости в туесках, бадьи с пенным медом. Сергей вяло здоровался с соседями Агриппина сказала, что к ним съехались со всех окрестных деревень отказывался от еды и прикидывал, как бы ему незаметно отлучиться. Выйти, поискать еще тех кислых красных ягод, вдохнуть свежего воздуха и вспомнить, кто он такой. От добровольной голодовки кружилась голова, Агриппина требовала называть ее Груней, гости кричали: «Горько!» и это влекло за собой череду поцелуев.
Когда распахнулась дверь, в избу вползли болотная сырость и сумрак. Тьма окутывала знакомую тоненькую фигурку, зорко осматривающую пирующих как контролер, отлавливавший безбилетников в автобусе.
Блажена!
Имя пришло проблеском молнии и вызвало ярость Агриппины. Она, не размениваясь на слова, ударила Сергея по лицу, да так, что он упал с лавки. Личина исчезла. Болотная ведьма оскалила зубы, кинулась на Блажену. Где-то далеко раздались нестройные крики: «Держись! Мы идем на подмогу!». Крики заглушила какофония звуков: рев быка, хохот, визг, плач, кваканье. Сергей кое-как встал на ноги и с ужасом осмотрел стол. Вернее, не стол, а огромное бревно, на котором были расставлены тарелки с лягушками, червяками и прочей несъедобной дрянью. Несъедобной для людей, но гости-то были не людьми! Кого тут только ни было! Цапли, выпи, кулики, огромные жабы, мохнатая нечисть, перепачканная в болотной грязи, водяные крысы и ужи и ни одного человека.
Болотница почти сомкнула руки с когтями на шее незваной гостьи, но ухватила пустоту Блажена исчезла, как и не было. Сергей охнул. Мешанина воспоминаний подсказывала, что это не страшно, с Блаженой все в порядке, а тело оцепенело от страха: «А вдруг кто-то из нечисти ее заколдовал?».
Избу, на деле оказавшую камышовым шалашом с зияющими в стенах дырами, сотрясло гневное конское ржание. Мелькнуло копыто, проломившее гнилую стену. Гости бросились врассыпную, всадник направил белого коня на болотную ведьму, тесня ее прочь от стола-бревна. Сергей почувствовал, как кто-то дергает его за штанину, подхватил с земли мышку-полевку и не удержал. Та превратилась в Блажену, ловко повязавшую ему на запястье красную нить.
В голове тут же просветлело как и не было наведенного болотницей тумана. Конь всадник был незнакомым, не из богатырей загнал болотницу прямо в объятия Полканища. Тот поднял ведьму над головой, хорошенько потряс, вызывая стук зубов, и спросил у Китовраса: