Не дала, подтвердил Сергей. Только горшочек-кашевар.
Отлично! просиял Китоврас. Голодными не останемся. По такому случаю предлагаю перейти на «ты» и обсудить дальнейшие планы.
***
Сергей как можно более любезно заверил Китовраса, что общение на «ты» располагает к прочному сотрудничеству и им необходимо укрепить товарищеские отношения. Полканище, выслушав эту речь, перестал выть и из мужика с песьей головой превратился в кентавра явил миру крепкий мужской торс, заросшую волосами человеческую голову и серое в яблоках лошадиное туловище.
Все еще раз перезнакомились, и Сергей подумал, что если это посмертие, то вполне себе привлекательное: путешествовать с кентаврами к кладовику куда интереснее, чем сидеть в раю на облаке и бренчать на арфе. Или вариться в котле смолы в аду.
Он пересказал спутникам слова Яги об отцовском облачении, о том, что клубок отведет их к кладовику, и осторожно заглянул в шкатулку.
Как она? шепотом спросил Китоврас.
Спит, тихо ответил Сергей. По-моему, еще шерстинка от клубка к ободку припуталась. Что делать? И трогать страшно, и куда идти?
Скоро развилка, на ней дорожный камень. Возле него и решим, проговорил Илья. Эх! Знал бы забрал доспехи. Не догадался. Не до того было.
Кладовик выкуп попросит, пробасил Алеша. Может что-нибудь заковыристое потребует.
Что именно? уточнил Сергей. Золото? Бриллианты? Или дефицитные продукты типа сгущенки и тушенки?
Не знаю я, что такое дефи дефи дефицитные продукты, нахмурился Алеша. На остров Буян он может нас послать. Туда все чуть что посылают. Много кто ходил, но никто еще не добирался. А если и добрался, то не вернулся, чтобы рассказать.
Говорят, что на острове Буяне дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке заяц, в зайце утка, в утке яйцо, а в яйце игла смерть Кощеева, подхватил Китоврас. Алеша с Илюшей Кощея казнили, когда вместе с Царевной-Лебедью настигли, а Чур тогда махнул рукой и сказал: «Не в первый раз. Его Горыня, Дубыня и Усыня мечами рубили, Катигорошек на костре сжег, а сотня лет прошла и всё заново». Отправляться за иглой никому не велел да никто и не рвался, других дел хватало. А нечисть всякая действительно это яйцо с иглой часто за выкуп просит. То ли хотят власть над возродившимся Кощеем обрести, то ли сами о бессмертии мечтают. Не объясняют. Но мы забегаем вперед. Пока у нас еще никто ничего не попросил, и нам надо до кладовика как-то добраться.
От дорожного камня налево пойдем, зевая, сказал Полканище. Оттуда свернем на тропку в сосновый бор и прямо к пещере выйдем.
Я тебе не верю! отчеканил Китоврас. Ты всегда сначала дорогу знаешь, а потом на середине пути начинаются неприятности. А когда их преодолеешь, упираешься в тупик.
Кто бы говорил, фыркнул Полканище и перестроился, занимая место рядом с Сивкой-Буркой.
До придорожного камня дошли в молчании. Сергей трижды заглядывал в шкатулку, убеждаясь, что мышка сладко спит, и не осмеливался ее тревожить, памятуя слова Чура: «Головой отвечаешь! Чтобы не потерялась и отказа ни в чем не знала». При виде камня Сергей шкатулку поближе к себе прижал от замшелого валуна веяло недоброй силой. Сизый мох, скрывавший высеченные на камне письмена, чуть ли не светился от предвкушения: старая недобрая волшба увидела пусть не легкую, но добычу.
Сивку-Бурку это не смутило. Он подошел к камню и старательно объел весь мох, позволяя желающим ознакомиться с надписью.
Как пряму ехати живу не бывати, прочитал вслух Сергей. Нет пути ни проезжему, ни прохожему, ни пролетному. Направу ехати женату быти. Налеву ехати коня потеряти.
Он посмотрел прямо, потом направо и налево. Распутье выглядело странно дорога прямо выглядела самой утоптанной, дорога налево заросла бурьяном и молодым подлеском, а правой дороги не было видно вообще сплошная поросль деревьев.
Туда ни разу никто не ходил, пояснил Китоврас, поймав его удивленный взгляд. Собой рискуют, конями тоже. А жениться неизвестно на ком никому не хочется.
Пойдем прямо, как обычно? спросил Илья. Вдруг еще какой-нибудь Змей приполз. Разомнемся! А потом каши из горшочка!
Налево, сварливо сказал Полканище. Пещера там.
Коня жалко! воспротивился Алеша. В прошлый раз налево обещали «богату быти». Я собирался, но
мы с Добрыней как раз полаялись, уехать пришлось.
Он за женой Добрыни Никитича Настасьей Микулишной попытался приударить, шепотом пояснил Китоврас. Та ему от ворот поворот дала, а Добрыня добавил. Лет пять мы тогда Алешу не видели.
Остальные участники похода не выражали желания двигаться в какую-либо сторону. Сивка-Бурка не наелся мхом и отправился щипать траву, медведь и волк разлеглись в тенечке под кустом и задремали. Илья посматривал на прямую дорогу, Алеша думал, Полканище с Китоврасом начали громко ругаться и разбудили мышку Блажену. Сергей подставил ладонь, когда она пожелала выбраться из шкатулки, присмотрелся да, ворсинка от клубка прилепилась к ворсинке от шарфа, оплетая ободок и очень осторожно опустил полевку на траву перед придорожным камнем.
Сколько лет прошло, а лицо Блажены помнилось, как будто она вчера по мосту побежала. Завилось в жгут, хлестнуло: «А если бы тогда бросил автомат, побежал навстречу? Как бы жизнь сложилась? Может, не пришлось бы стареть в пропитанном радиацией мире, и в Прави бы давно уже был порядок?». Он шагнул, загораживая мышку от кентавра, побоялся, что тот копытом наступит. Поймал сочувствующий взгляд, услышал вопрос.