— По праву ты премии получил, по праву, — улыбнулся адмирал, наблюдая как я, разгорячившись, с теплотой в голосе говорю о выпускниках детских домов. — Вот только объясни мне, Максим, как ты смог стать профессором химии и физики в шестнадцать лет?
— В семнадцать. Ещё в математике, медицине и фармакологии, — педантично поправил я его.
— Да, ещё и в этих науках.
— Да как? — пожал я плечами, мысленно возвращаясь в те дни, когда начал читать лекции в парижском университете. — В первый же день когда лекцию начал читать, ну и формулы выводил на доске, а тут меня прервали и спросили, что за высшую математику я применяю, делая расчёты. Оказалось никому из присутствующих они не знакомы, хотя там сидели натуральные зубры. Пришлось изменить тему лекции и читать математику, очень просили. Тут импровизировал, не подготовил учебного материала. Вместо двух лекций в неделю, я приводил в университете каждый день кроме воскресенья, по пять часов, и так целый месяц. Уже на второй неделе, по решению коллегии учёных, мне была присуждена первая профессорская степень за физику, а потом и остальные пошли. Впечатлил я тогда учёных. Сейчас как Дмитрий Иванович пишет, являюсь настоящим столпом от науки.
— Дмитрий Иванович, это профессор Менделеев? — уточнил адмирал.
— Он. После его отъезда я и снизил нагрузку. Сначала читал лекции два раза в неделю, а сейчас только по средам, и то по два часа. Да и то когда в Париже нахожусь. Всё же своими компаниями занимался. Правда, самая большая аудитория в университете всё равно всегда переполнена.
— Да-а, необычный ты юноша, Максим. Новик, ершистый, но всё равно новик. А автомобили?
— А что автомобили? Показ я уже устраивал месяц назад, ваши представители там были, заказы сделаны. Насколько я помню, четыре дня назад первая партия была отгружена на русский пароход в Бресте, и тот уже покинул порт. Кажется, было отгружено шестнадцать единиц, включая два грузовика. Две автошколы у меня уже полгода как действуют, ремонтники и механики русского происхождения всё ещё учатся, разве что водители отбыли, у них курсы покороче.
Мы ещё пообщались с адмиралом. Через полчаса тот, извинившись, сообщил, что ему пора ехать, нужно поговорить со старшим русского представительства прибывшего на моё авиашоу. Сегодня адмирал вежливо отказался побывать у меня, но завтра в обед будет, твёрдо обещал. Так что карета покатилась по своему направлению, а я побежал дальше по знакомому пути, где постоянно бегаю. Надо душ принять, а то пропотела потом форма пока бегал. Жарко сейчас в Париже, морило.
Добежав до приусадебного участка, забор оброс плющом, смотрелось очень стильно, я открыл калитку для слуг, у меня был свой ключ и, заперев дверь, побежал по дорожке к дому, по пути кивнув охраннику, что патрулировал участок с дробовиком на плече. Забежал как всегда с чёрного входа, тут была оборудована раздевалка для меня. Бросив пропотевшую одежду в корзину для грязного белья, надел халат, и сунув ноги в тапки без задников, тоже моё изобретение, местные ничем подобным тут не пользовались, и направился к лестнице, сейчас в душ, а лучше в ванную, отмокнуть. Хотя нет, насчёт ванной нужно было предупреждать заранее, до пробежки, так что только душ.
Подойдя к окончанию лестнице, удивлённо посмотрел на три чемодана и две дорожные сумки, что находились там. Сверху спускались Изабелла и Тереза. Почему-то в дорожных платьях и широкополых шляпах.
— Вы так торопитесь домой, что сегодня собрались? — со смешком спросил я, тут же напомнив. — Поезд завтра.
— Максим, мне нужно с тобой серьёзно поговорить, — нервно комкая носовой платок в руках, сказала Тереза, остановившись на середине лестницы.
— Это не может подождать пока я душ не приму?
— Сейчас, — решительно ответила та.
— Ну ладно, не будем в холле общаться, идём в кабинет.
Мы прошли в кабинет, благо он был тут же, на первом этаже. Я устроился в кресле, а обе дамы, а за полтора года те стали натуральными дамами, нанял я учителей, устроились на диване напротив. О чём пойдёт разговор, я догадывался, всё к этому шло, но не думал, что это произойдёт так быстро.
— Макси! — вдруг взвыла, ещё больше комкая платок, Тереза.
Поморщившись, я сказал:
— Не называй меня так, знаешь же, что не люблю. Ближе к делу, и завываний этих не нужно.
— Хорошо, — мгновенно успокоилась та, и для поддержки положив руку на колено матери сказала. — Я полюбила другого и переезжаю к нему.
— Я так понимаю, это Альфред? Тот белокурый красавец, твой учитель танцев?
— Ты знал? — ахнула та, распахнув свои прелестные глаза с длинными ресницами.
— Прошлой ночью, когда ты завывала на полдома в нашей постели, я что-то не заметил, чтобы ты вспоминала о своём возлюбленном… — сложив пальцы обеих рук в кольцо, я задумался, хотя особо и не сомневался, под напряжёнными взглядами обеих аргентинок.
— Ну ты же понимаешь, я не могла так просто уйти, — немного зарделась та.
— Понимаю. Весь гардероб, что я тебе подарил, подарки, драгоценности смотрю, тоже забираешь?
— Ты меня их лишишь? — неверяще посмотрела та на меня.
— Да нет, забирай… Ты знаешь, что твой Альфред жигало и живёт тем, что обворовывает богатых дур? Хотя конечно как учитель танцев он был не превзойдён. Мастер.
— Так ты нас отпускаешь? — тихо спросила Тереза.
— Ты тоже уходишь? — посмотрел я на Изабеллу, вот её как раз терять я не хотел, прикипел.
— Она моя дочь.
Молча кивнув, я снова задумался на несколько секунд, было понятно, что их кинут и выбросят на улицу без всего, но это было их решение, судя по решительному виду переубедить не удастся. Я уже знал характер обеих, если что-то решат, будут идти до конца. А решение они уже приняли. Посмотрев на обеих, ответил на их вопросительные взгляды:
— Это ваше решение, запомните это. Вещи вы уже собрали, задерживать не смею. Прощаться не будем. Изабелл, передай ключи Лючии, она будет хорошей домомучительницей.
Обе аргентинки встали и вышли из кабинета, оставив меня сидеть в кресле с задумчивым видом, провожать их я и не думал. Конечно, я знал, что это произойдёт, но как-то оттягивал момент расставания, похоже, я стал рабом своих привычек. Хотя с другой стороны страсть к Терезе у меня прошла, причём, похоже, с её стороны тоже. Обдумав всё, что только что случилось с разных сторон, я даже повеселел, конечно, регулярный секс это отлично, но теперь можно спокойно путешествовать, тем более чувствительность Терезы к качке сказывалось на моих планах. А я ведь в кругосветку собрался. То, что меня скоро оставят одного, как я уже говорил, догадывался, как и связь Терезы с этим Альфредом, интима у них вроде не было, но свечку я не держал, точно не скажу. Зато с помощью нанятых детективов я всё узнал о нём, даже, сколько богатых дам тот ограбил. Ладно, это их дело, теперь это уже не мои проблемы, Терезу я предупредил к кому она собралась, влюблённая глупышка слушать меня не стала и шустро умотала к своему ухажёру, снимая с меня этим всю ответственность за неё, в принципе, как и за её матери. Бегать за ними уговаривать и объяснять, что они делают ошибку, было не в моих правилах. Решили и решили, остальное их проблемы.
— Месье? — расслышал я стук, и в кабинет прошла Лючия.
— Проходи, — велел я ей, когда та подошла, поинтересовался. — Изабелла всё передала тебе?
— Да, месье, госпожа Изабелла всё мне передала, сразу как вы побежали на пробежку.
— Ясно.
— Мне вас так жалко месье, этот Альфред всюду совал своё нос и у него такой масляный взгляд был.
— Не нужно, я всё знаю. Ушли так ушли. Теперь слушайте, завтра ко мне по приглашению подъедет мой старый знакомый нужен хороший обед. Будет адмирал, скорее всего с двумя-тремя спутниками.
— Господин, нас остаюсь всего двое, нужно нанять слуг, чтобы провести хороший приём… И ещё, деньги которые всегда лежат для закупки продуктов, и остального, вы его господин резервом называете, они… Их нет. Там было…
— Две с половиной тысяч франков, я знаю. Пусть это будет на их совести, — ответил я вставая.