Это у меня- то суеверия, Кинрир? с деланным удивлением в голосе спросил морфит и тотчас продолжил. Позволить напомнить, кто поклоняется духам и различным пням с рощицами, куря им благовония и пляса вокруг них в помешанном галопе, как свора умалишённых?
Не смей трогать веру моего народа! Только вера Флодмунда истинна!
Без сомнения, лобзать пни лучше. Так говорит каждый дремучий суевер.
Пусть говорят, дело от сего не изменится. Вот, к примеру, чем твоя вера лучше моей?
Сейчас, секунду, дайте вспомнить, ах да! удивительно, но в безэмоциональном голосе морфиты начали проскакивать нотки сарказма, Наверное, тем, что мы не поклоняемся различной шушере, а чтим реально существовавшую целительницу, наставившую на путь истинный самого Святого Флорэнда.
А почему-с, вы тогда не чтите самого Флорэнда? с скрытым коварством опять закинул свою удочку звересь, любящий своечасно вливать масла в огонь.
На это есть свои причины, таинственно отрезал Олфирр.
Ясен пень, что за причины, твоя братия пойдёт на что угодно, лишь бы не признать над собой верховенство человека, так ведь? Ведь Флорэнд, как я слышал от проповедников, был человеком.
Ничего подобного, я просто не желаю входить с вами в запутанные теологические пояснения, ибо вы всё равно ровным счётом ничего не поймёте из сказанного.
То есть, ты намекаешь на наше невежество?
Я намекаю на ваше отсутствие образования.
Сейчас мы его восполним, прохрипел Кинрир и сжал всё своё тело, словно пантера перед прыжком на добычу, но совершить задуманное, ему было не суждено, так как Рохард, наблюдавший
за разговором, почувствовал запах опасности, и решил своевременно вмешаться.
Тише, тише, если вам жить охота! воскликнул он, встав между морфитов и разъярённым Кинриром. Разве вы не знаете, что на войне нас и так будут поджидать несметные опасности и угроза смерти, зачем же собственноручно прибавлять к ним новые, на кой ляд ссорится, когда на поле боя главное это боевое товарищество и дружба? Зачем
Вдохновлённое речь Рохарда была без всякого извинения грубо прервана находящейся под ним телегой, вновь попавшей в лихой забугорок и качнувшейся с страшной силой. По всем законам кинематики, Рохард должнен был потерять равновесия в отправится в свободный полёт за край телеги, но вмешательство внешней могущественной силы, а именно рук Олфилла и Бренделла, спасли его от этой малоприятной участи.
Оправившись, Рохард всё же решил закончить свою речь.
К чему я это вёл, друзья? К тому, что, раз мы всё из одного города, и волей Судьбы мы все оказались вместе в этой телеге, то, стало быть, нам нужно объединиться, несмотря на разности в вере и взглядах, ведь так делают и бесчувственные твари, чтобы повысить шансы на выживание, а что тогда говорить о нас, разумных. Согласны?
В ответ донеслись одобрительные ответы, с задержкой, с плохо скрываемым недовольством, но донеслись. Рохард всегда умел ставить ситуацию ребром и убеждать людей в принятии правильного решения.
Кстати, прошептал после речи Рохард, наклонившись к Олфирру, ты же обучен грамоте?
Глаза морфита вспыхнули огнём возмущения.
Ну, раз умеешь, то можешь помочь мне написать одно письмо?
Помочь-то могу, но откуда мы здесь найдём бумагу?
Думаю, с этим проблем не встанет, с лукавой улыбкой ответил Рохард, насколько знаю, в твоём багаже кое-что да найдётся
Эйфире Бре, улица Вязов, Привет, дорогая, пишу тебе из тренировочного лагеря, куда я прибыл 3-и недели назад. Раз ты сейчас слышишь эти строки, то ты догадались дать письмо мастеру Заурусу, за что ему от меня нижайшая благодарность. Здесь лучше, чем могло бы быть: хоть здесь нас и кормят странным месивом, но всё же почти регулярно. Главным моим занятием в эти дни является учёба фехтованию, если это так можно назвать, где я делаю значительные успехи, по крайней мере, на фоне остальных. Мне повезло в первый день службы сблизится с четырьмя товарищами: Бренделлом, нервным маленьким человеком, обладающим, тем не менее, своим запасом достоинств, Кинраром, достойным молодым человеком, ревнующим сердцем за нашу Родину, пусть и с перегибами, Олфирром, степенным морфитом, преисполненном знаний, он сейчас и пишет это письмо, и Гаврусом, хитроватом звересем-котом. Сначала у нас были кое-какие разногласия, но чем дольше мы проводим времени в лагере, тем более между нами развивается взаимная привязанность и приязнь. Как сказал наш офицер, через две недели нас должны будут отправить в действующую армию, готовящуюся к атаке на противника. Не переживай за меня, всё будет хорошо, вот увидишь, я вернусь после окончания войны из армии и мы, как решили, уедем отсюда в другую страну. Береги наши сбережения и детей. Жди меня. Твой любящий муж, Рохард.
Бой
и писателями, со своими купцами и мореплавателями, со своими феодалами и дворянами, со своими достоинствами и недостатками. Флодмунд вёл войны с Дартадом, Кригом, Скральдсоном и Северным Братством, вторгался в Бугтав, торговал с Флорэвенделем, заключал союзы, нарушал их, заключал новые, предавал, разрушал, завоёвывал, в общем, как сказано, вёл жизнь порядочного королевства. Но всё изменилось в 390 году 3-ей эры, так же именуемой в местой традиции Эпохой Бедствий. Гельриш Страдалец, последний правитель целостного Флодмунда, имел несчастье иметь от трёх разных женщин трёх разных сыновей, не отдавая при этом кому-либо из них пальму первенства. Вполне естественно, что подобное обхождение породило массу интриг, заговоров и шашней между враждующими партиями, каждая из которых стремилась поставить своего претендента на престол. Внезапно Гельриш осознал степь тяжести той ситуации, которую он до сих пор игнорировал и, по правде сказать, которую он и взрастил, посему решено было расправиться с ней самым решительным образом. 27-го Бладрайза, он опубликовал всенародное оглашение, что он, король Гельриш Стекфан, лишает прав на престол трёх своих сыновей и объявляет наследником Рубинового Скипетра Нериша Ортана, молодого и способного аристократа, занимавшего в ту пору должность главного казначея. Неистовая буря, поднявшаяся от этого ошеломительного известия, всколыхнула не только придворные круги, но и простой люд. Обездоленные сыновья, оставив на время вражду, сговорились между собой убить отца за нанесённое им жестокое бесчестье. Сей гнусный замысел они хранили в строжайшей тайне, не поведав о нём ни едино живой душе, до судьбоносного момента, наступившего 9-го Эклипса. Воспользовавшись моментом, когда гарнизон со стражей был успит крепким сонным зельем, подмешанным в питьё обитателей замка при помощи парочки жадных до золота слуг, они грозной тенью проникли в покои самодержца. Причинив отцу всяческие бесчеловечные истязания и бесславные поругания, они, сполна насытив жажду мщения, убили его 10-ю ударами кинжала в грудь, после чего попытались свести счёты с Неришем Ортаном, но застать названного преемника в спальни не удалось, он как раз этим вечером выехал по приказу короля в Оглифаст, проверить материальные дела тамошнего гарнизона. Хоть сокол и был убит в своём гнезде, но перепел всё же успел улизнуть.