Я палил из Корда по Монолиту, но тот даже крошился, невзирая на огромный пулемётный калибр и инфернальные патроны.
Выстрел! В этот раз снаряд почти пронзил цель, пролетев мимо неё в тридцати сантиметрах. Танк всё это время неумолимо двигался вперёд, не останавливаясь ни на секунду. Приблизившись на расстояние двадцати метров, раздался снова выстрел. Промах исключён, били прямо по Монолиту, но инфернальная вспышка как-то рановато появилась.
Когда развеялось пепельное облако, прямо перед нами возникли очертания огромной фигуры.
Мехвод! Правее принять! Успел приказать Тахон, но было уже поздно. Людвик в последнее мгновение успел перенестись прочь.
Палач, вымахнув из подземной стоянки, успел свой гигантской
рукой откинуть танк в сторону, не дав протаранить каменный Монолит. При столкновении с Палачом меня тут же выкинуло из пулемётного гнезда и я всей массой ударился о землю. Танк, сделав два оборота в воздухе, приземлился на бок, выдавив из под своей массы кучу искр. Инфернальная броня заметно смягчила удар. Если бы не демонические письмена, то машину бы разорвало на части.
После подоспел Зверь без Стервы на горбе, который попытался перевернуть танк, но тут же был остановлен рукой Палача. Из танка успел выбраться Тахон. Его левая рука неподвижно свисала вдоль тела, сломанная, обречённо смотрящая пальцами в землю. Шлема на нём уже не было, из головы сочилась кровь, заливая демонические глаза.
Рука Палача потянулась за Зверем. Искалеченное демоническое отродье пыталось вырваться из крепкого хвата палача, но это было бесполезно.
Град инфернальных пуль посыпался на Палача, который едва чувствовал в этом угрозу. Стерва с РПК на перевес шла прямо на превосходящего врага, глядя в лицо своей смерти. Она что-то кричала, но из-за грохота пулемёта я не разобрал ни слова. Одним движением Палач прихлопнул Стерву, оставив груду перебитых неузнаваемых конечностей в вперемешку с внутренностями.
Палач, не мешкая ем секунды, раздавил танк, уничтожив защитные демонические письмена, которые сгинули инфернальными вспышками под его ладонью.
Мы проиграли Тихо произнёс Тахон и свалился замертво рядом со мной. В его затылке виднелась огромная пробоина, оголившая череп и мозг.
Неужели мы действительно проиграем? Нет-нет-нет. Всё не должно так закончиться. Надо найти Людвика и вдвоём мы как-нибудь прошмыгнём через года и подорвём охраняемый каменный Монолит.
Поздно. Палач обратил на меня свой карающий взор и его ладонь уже устремилась в верх, чтобы раздавить меня, как жалкого таракана. Тараканы. Точно. Мы для них всего лишь тараканы, которых необходимо истребить, чтобы в помещении стало чисто, опрятно и приятно находиться.
Со всех сторон набегали воины Небес. Несколько снарядов разорвалось совсем рядом со мной, осыпая болезненными белыми осколками, вписывающихся в мою плоть.
Пернатые со свистом неслись вниз, желая пронзить моё тело своим оружием и сжечь меня дотла.
Я ничего не почувствовал. Смерть прибрала меня мгновенно, без мучений и агонии, покаяний и истерик. Я снова оказался у себя дома.
Мы с Асей и Василисой сидели за кухонным столом, наслаждаясь тихим семейным ужином. Василиса громко смеялась, когда её мама рассказывала мне после работы, как замечательно они провели целый день.
Папа, тебе всё нравится?
Да, доча. Всё прекрасно.
Как тебе ужин, дорогой?
Всё очень вкусно. Бесподобно, как всегда.
Папа, а тебе нравится мой рисунок, который мама повесила на холодильник?
Я обернулся, что взглянуть на творение дочери. На альбомном листе была изображена жуткая картина. Огромное существо, закованное в броню, с крыльями за спиной держит перед собой огромный меч. Оно смотрит на смерть, хаос и разрушения, которые творят ангельские создания меньшего размера. Они подхватывали людей в воздухе и разрывали их на части, сжигали целые скопления людей, на фоне полыхающего города. Я развернулся к столу, чтобы спросить у Василисы про эту ужасающую картину, но не смог этого сделать. И жена и дочь мертвы, а кухня объята пламенем. Вдруг Василиса заговорила, открыв глаза мертвеца.
Если ты ничего не сможешь сделать, то так будет с каждым человеком. Никто не убежит. Никто не спрячется. Никто не выживет. Говорила Василиса, понижая голос с каждым словом, пока он совсем не приобрёл нечеловеческий облик.
Я Я не понимаю. Я хочу вернуть всё, как было!
Как было уже не получится.
Я хочу остаться с вами!
Тогда они победят и спустятся сюда. Нигде не будет спасения. Только безусловное искоренение.
Я больше не могу. Я сделал всё, что смог! Почему мне нельзя остаться с вами?!
Приведи остальных к победе, дай надежду, волю к жизни и тогда мы сможем воссоединиться.
Но как?! Ты требуешь невозможного!
Ты всё знаешь, пап. Нужно только попросить.
Пространство вокруг нас заволокло огнём и я уже ничего не видел, мучаясь от нестерпимого жара. От боли я взвыл, как раненный зверь, но долго мои крики не продержались. Раскаленным воздухом я сжёг себе лёгкие. Слизистая глаз запеклась, и я ослеп. Тело адски пронзала боль. Каждый сантиметр тела страдал и мучился, взывая лишь к одному смерти.