Во, не молчал Короткий, во, это, слушать будешь, смелее будешь, так всего будет вдоволь Я же с твоим отцом и матерью всем делюсь. И с тобою, это
Не досказал мысли Макар, подлил еще самогона.
Выпили. На этот раз Трофим опорожнил чашку залпом и, ничего не спрашивая у дяди, начал еще громче чавкать.
Ел сало с огурцом. Ел огурец с медом. Мед с хлебом. Ел, не ленился.
Ты вот, это, ешь Потом поговорим, не удержался Макар Короткий.
Шикта почувствовал что-то недоброе в этих словах дяди «потом поговорим». И поднял глаза. Вопросительно. Даже просительно, что ли.
Это заметил Макар. Заметил сразу:
Ты это, хлопец, не очень в голову бери Ешь, выпивай. И взялся за бутылку,
но не налил, воздержался.
А мне что, я не очень боюсь успокоил дядю Трофим Шикта.
Макару это понравилось. И он, держа в руке бутылку, спросил:
Значит, сделаешь, что скажу?
А почему бы и нет?
Вот, это деловой подход И Короткий наполнил чашки.
Снова выпили. Выпили все.
Шикта черпал ложкой мед, брал ломоть душистого хлеба и снова принимался чавкать. Надоедливо, противно
Короткий, однако, не обращал на это внимания.
Отец делал в доме все как-то молчаливо, будто с опаской. Мать, наоборот, шумно ходила по хате, явно на кого-то сердясь.
Я, конечно, думал, что на меня. Это же я вызвал в селе столько разговоров о себе, о чтении газеты, о школьном решении лишить меня права учиться в Тихославичской семилетке, где мечтали учиться тогда десятки моих младших сверстников.
Ни отец, ни мать люди тихие, деревенские, тем более я сам, не знали, что дальше со мной будет, что со мною делать.
А ведь мне было тяжелее всех. Это только подумать, вторым после Василя Дрозда, младшего брата матери и дяди Игната, я поступил в семилетку, был принят в такой большой школьный коллектив. Комсомольцем только-только стал. И на тебе один
Один сижу в своей каморке.
Слышу, мать отошла от печи и приблизилась к окну. Задержалась возле него. Потом ласково обратилась ко мне:
Петручок, а Петручок Там какая-то девочка стоит возле калитки Погляди. Может к тебе
Я вскочил. И как был, без шапки, выбежал во двор.
Возле калитки стояла Майя Михалева. Молчаливая, тихая. А я чуть не задохнулся:
Заходи, Майя Не бойся, собаки у нас нет
Она, наверно, почувствовала, как я обрадовался ее такому неожиданному приходу.
А я долго искала вашу хату, пошла она мне навстречу. Вот учебник по русскому языку
Да ты зайди, погрейся, топтался я впереди нее, все такой же радостный и растерянный.
Мать тут как тут, пришла мне на помощь. Раскрыв дверь, она не пригласила, а приказала:
А ну-ка в хату, там и поговорите
Первой вошла смущенная Майя, следом за нею я, необычайно оживленный, забывший о всех своих горестях:
А что тут искать было Я же говорил возле нашей хаты три старые липы Дуплистые все Ты видела?
Майя покачала головой. Она и не помнила, когда это я говорил ей про свою хату. А может, я и не говорил ей о трех липах. А что они дуплистые, так разве увидишь теперь, зимой, когда все заиндевело.
И весь мой запал, все слова мои куда-то пропали, во рту пересохло.
Мать следила за нашим разговором и снова пришла мне на помощь:
Из твоей школы девочка?
Ага, Майя Михалева, мы вместе учимся быстро сказал я и спохватился. Учимся Даже как-то жарко мне стало, лицо вспыхнуло, и я отвернулся.
В одном классе, значит? спрашивала мать, разглядывая мою посетительницу.
В одном, ответила Майя и протянула мне учебник. Я взял, подержал его в руках, а потом положил на скамейку, будто бы говоря этим, что он мне теперь не нужен. Эту мою неуверенность почувствовала мать и, посмотрев на нас обоих как-то особенно пристально, взяла ведро и вышла в сени.
Майя все еще стояла. Мне стало неловко, что я такой невнимательный, такой недогадливый, и я попросил ее:
А ты садись, отдохни По снегу нелегко идти Сам знаю
Нелегко, согласилась Майя. И села, как взрослая, на скамейку, ближе к столу. На учебник посмотрела: Я тогда не сама взяла его у тебя Это мне подсказали, нет подали даже, чтоб забрала домой.
Думаешь, я не заметил?.. Заметил и о чем только не подумал.
А о чем? в глазах Майи светились прежняя доброта и ласка.
Я чувствовал себя все еще одиноким, обиженным, отчужденным. И сказал:
Мне было обидно и тяжело
Тяжело снова согласилась Майя.
И сейчас не знаю, как мне жить
Как жил, так и живи А учиться надо. Майя говорила как взрослая, будто со сцены, исполняя роль героини из какой-то пьесы в школьном драматическом кружке.
А мне и этого было достаточно. Меня не все покинули, обо мне не все забыли, со мной вот она, моя одноклассница, лучшая из лучших учениц Майя Михалева.
А учебник я принесла тебе Мы с Барановой вместе, по ее книжке, учить будем Возьми, и Майя снова посмотрела так умоляюще, что я не удержался и в тот же миг схватил книжку и отнес ее к себе в каморку.
Чтоб не отставал, я тебе и по алгебре учебник принесу, тоже свой. У Барановой
есть, нам хватит одного на двоих
Я и ушам и глазам своим не верил. Милая ты моя Майя, добрая подружка, что мне тебе ответить на такие слова твои, на твою товарищескую поддержку? И я сказал: