Сходным образом выглядит и ситуация в области валютного регулирования. Практика показывает, что быстрая и полная либерализация движения капитала имеет, конечно, свои положительные стороны, но одновременно лишает правительство возможности управлять какими бы то ни было процессами в этой сфере даже в кризисных ситуациях, заставляя его целиком надеяться на автоматическое исправление всех диспропорций и саморассасывание проблем. В нашем случае, то есть в случае экономики, благополучие которой в сильнейшей степени зависит от поступлений от экспорта природного сырья, такие проблемы и диспропорции будут периодически возникать с почти железной неизбежностью. Четыре года относительного благополучия, как мне кажется, породили
среди правительственных чиновников настроения ничем не оправданного чрезмерного благодушия.
Да, сегодня у нас ситуация с торговым балансом, балансом движения краткосрочного капитала и состоянием золотовалютных резервов выглядит благополучно. Однако нельзя упускать из виду, что размеры нашей экономики очень скромны по сравнению с объемами международного движения товаров и капитала, а зависимость ее от внешней сферы, хотя и несколько снизилась за последние три года, остается очень большой (достаточно сказать, что объем экспорта в прошлом году равнялся 30 % российского ВВП). В такой ситуации дестабилизирующий эффект совсем не катастрофических по международным масштабам изменений в ситуации на мировых сырьевых и финансовых рынках в отношении нашей экономики может быть чрезвычайно сильным, а дистанция от победных реляций до опустошительного кризиса может быть пройдена за несколько месяцев. Ярким примером тому могут служить прошлогодний валютно-финансовый и экономический кризис в Аргентине, из которого она не может выйти до сих пор, да и наш собственный горький опыт первой половины 1998 г.
Конечно, сегодняшняя ситуация в области государственных финансов несравненно лучше, чем перед кризисом 1998 г. Однако запас прочности, если учесть объем предстоящих в ближайшие годы ежегодных платежей по внешним долгам и большую зависимость доходной части бюджета от поступлений от экспорта энергоносителей, не так уж велик. К этому надо добавить откровенно низкую конкурентоспособность большей части отечественных производителей промышленной продукции, которые даже при заниженном вдвое против паритета покупательной способности курсе рубля и низких, по мировым меркам, затратах на рабочую силу и некоторые другие базовые компоненты издержек (энергия, аренда земельных участков и др.) с трудом конкурируют с импортом внутри страны, не говоря уже о внешних рынках. Кроме того, степень доверия предпринимателей к государству и его институтам остается весьма низкой, что объективно облегчает возникновение и быстрое распространение всякого рода панических настроений в деловой среде. В таких условиях высокая степень либерализованности внешнеэкономических связей, в том числе валютного контроля, в сочетании с незрелостью и хрупкостью основных экономических институтов рыночной экономики чревата угрозой быстрого перерастания любой нестабильности в неконтролируемый кризис. Другими словами, в ситуации, когда отсутствие внутренних стабилизаторов в виде исторической инерции и зрелой экономической элиты не компенсируется компетентным и эффективным государственным контролем, вся система становится чрезвычайно уязвимой и хрупкой. Так что определенный набор инструментов, позволяющий в критические моменты хотя бы в течение нескольких месяцев или недель удерживать ситуацию под контролем, правительство и Центральный банк могут и должны за собой сохранить.
Другое дело, что государство должно реалистично оценивать свои возможности контролировать действия предприятий и граждан. В качестве инструмента регулирования можно использовать те и только те административные меры, в реализуемости которых нет никаких сомнений. Принцип здесь должен быть один ставить перед собой только выполнимые задачи, и именно на них сосредоточивать все усилия, фактически и формально отказываясь от попыток регулировать то, что не поддается регулированию.
В этом отношении опыт последних десяти лет был преимущественно отрицательным: сохранение большого количества ограничений в валютной сфере и высокие таможенные пошлины на большой круг товаров сопровождались всеобщим игнорированием валютного режима и расцветом «серого» и «черного» импорта. Достаточно сказать, что при 75-процентной норме обязательной продажи валюты на рынок реально попадало не более четверти совокупных экспортных поступлений, а экспорт капитала из России на 80 и более процентов происходил с нарушением всех установленных разрешительных процедур. Что же касается импорта, то по ряду товарных позиций доля «белого» импорта, то есть ввоза с полной уплатой всех установленных пошлин, была близка к нулю.
Ситуация складывалась почти парадоксальная: из двух возможных линий установление жестких ограничений и, возможно, более полная либерализация формировалась компромиссная позиция, сочетавшая отрицательные стороны каждой из них. Все меры контроля предписывались, но не исполнялись, в результате чего регулирование было чисто бумажным, а подавляющая часть участников внешнеэкономической деятельности оказывалась за пределами правового поля. Результатом было лишь господство административной силы, расцвет «приближенного