Ты слышала меня? грозно воскликнула женщина. Иди прочь!
Меня ограбили с трудом произнесла я. Губы пересохли и, кажется, раздулись. Последний раз я утоляла жажду великолепным красным «Шардоне» из запасов Гродина, но это было семь часов назад! Помогите мне пожалуйста
Вот беда! Больше ничего не могу вспомнить. Турецкий Я его не изучала специально. Так, нахваталась слов на улице. Он образовался из смеси наречий тюркских племен, обитавших в Анатолии, а старотюркский язык я не знаю. У нас Верочка Шаброва по нему специалист.
Иди вон! Придумай что-нибудь получше, оборванка! У меня нет для тебя милостыни!
От безысходности я заговорила на английском. А что делать, если тебя не понимают?!
Простите, со мной произошло несчастье! Я гражданка России. Я ученый, специалист по древним языкам. Меня ограбили. Лишили денег и паспорта Тут я взмолилась чуть не до слез: Помогите,
пожалуйста!
Женщина напряженно молчала. Я видела половину ее лица из-за шкафа. Пожилая, в платке, с суровой складкой губ. И взгляд слишком недоверчивый, чтобы она вняла моим мольбам.
Я заговорила на французском. Потом по-немецки. Когда собралась перейти на иврит, она оборвала меня:
Ты в самом деле специалист по языкам? спросила женщина на ломаном английском.
Да! Я радостно закивала.
Это можно проверить.
Проверить? удивилась я.
Постоять полчаса под душем, а потом завалиться на первый же топчан и выспаться вот что занимало мои мысли. Но о том, чтобы переводить, скажем, со скифского я думала меньше всего.
Женщина вышла из-за шкафа. На голове повязан светлый платок, украшенный рисунком оливковой ветви. Темное платье с неброским национальным узором. Лицо суровое, неприветливое. Женщина напомнила мою школьную учительницу математики, которую мальчишки прозвали «Иван Грозный».
Она поманила меня согнутым пальцем, и я двинулась следом за ней. Свет в комнатах не горел, экспонаты на стеллажах озарялись солнечными лучами, робко пробивающимися сквозь небольшие окна. Здесь находились и фрагменты лидийских статуэток, и греческие амфоры, заботливо склеенные из осколков, и обломки изъеденного ржавчиной персидского оружия
Женщина подвела меня к столу и зажгла лампаду, от которой потянуло едким масляным запахом. Интересно, зачем столько проводов идет к селению, если электричества все равно нет?
На столе лежала глиняная табличка с клинописным текстом. Я наклонилась очень низко. Близорукость со студенческих лет мне нелегко давались знания. Мои очки остались в баулах. Как и перчатки «Баск», как и помада «Хелена Рубинштейн» с духами «Нивея»
Пятый или шестой век до нашей эры. Текст на древнеперсидском. Я его знаю, но словарь бы не помешал.
«покрытые дивной зеленью горы, начала я. Его реки кристальны, а леса полны зверя и птицы. Море» Тут двоякое прочтение. Либо «встречает ласково», либо «встречает бережно войско царя царей, владыки всех людей от восхода до заката»
Я подняла глаза на женщину и увидела, что она записывает мои слова.
Что вы делаете?
Пятнадцать лет эта находка оставалась непереведенной, ответила женщина. Говорили, что в Измире, в музее истории есть специалист по древним языкам, но до Измира мне не добраться
Я отошла от стола, нерешительно глядя на женщину. А она продолжала:
Этот текст описывает наш край. Таким его увидел персидский царь Дарий, когда пришел покорять греческие владения. Он был поражен красотой этих мест и оставил свои помыслы.
Вы содержите музей?
Это история нашего селения. Я собирала ее по крупицам в каменоломнях и скалах, подбирала экспонаты на свалках. Знаете, иногда люди думают, что выбрасывают рухлядь. А ведь она оказывается исключительно древней.
Какой вы заканчивали университет?
О нет, скупо улыбнулась женщина. Крестьянам это не дано.
Значит, вы археолог-самоучка?
Наверное, любитель. Мне стоило огромных трудов собрать эту коллекцию. Жаль только, что туристы к нам почти не забредают Спасибо вам за перевод.
Я действительно лингвист.
Я верю, ответила женщина. С вами случилась беда?
Мне нужен телефон. У вас в селении найдется телефон?
Он есть. Только не работает вот уже неделю где-то случился обрыв. Нужно сообщить на станцию, но никто в город не ездил последние дни.
Как все отрицательно! сказала я и закусила ноготь. Наверное, отгрызла бы, но у меня, как у медсестры, ногти короткие. На склоне длинные ногти обломаются после первых десяти метров прохода.
А имеется у вас какая-нибудь служба правопорядка?
Имеется, ответила женщина, и я облегченно вздохнула. Хасан Айнул. Скоро будет сорок пять лет, как он наш единственный полицейский. А еще он пчеловод. Его мед самый лучший в округе.
Сорок пять лет на службе! Даже не хочу думать, каков возраст этого знатного пчеловода. Вряд ли старикан справится с бандой головорезов Бейкера.
К дому-музею примыкал сарай, в котором и жила женщина. Она обработала йодом мои пальцы и вскипятила воду для мытья. В тесной кадке с горячей водой я незаметно уснула. Проснулась оттого, что женщина трясла меня за плечо.
На улице появились какие-то люди с оружием, сообщила она.
Я тут же вскочила. Нельзя было задерживаться у доброй турчанки. Наступило утро, и люди Бейкера двинулись по следам моих босых ступней. Естественно, следы привели в селение. Вот дурная голова! Кто? Я, конечно.