Меня зовут Петраков.
Допустим. Могу хоть Соловьём звать, если откликнешься.
«Соловей» такую кличку сторож получил в тюрьме и спецпсихушке. Из-за фамилии, надо полагать. Хотя что-то птичье в нем и без того было. Только не соловья он напоминал, скорее воробья.
Где ты хранишь мясо! терпеливо спросил Лесник. Хозяин каморки обиженно нахохлился.
Я не ем мяса.
С каких пор?
Меня вылечили, Петраков непроизвольно содрогнулся: вспомнил что-то.
Лечили, лечили и вылечили Может, и так. Лечили это точно. Лесник понял это ещё у дверей. Психотерапии здесь не было в помине. Скорее психохирургия. Психовивисекция Однако некоторые вещи из Петракова-Алябьява выбили в прямом смысле слова. Реакцию на замах продемонстрировал вполне характерную.
Но стоило проверить все. До конца.
Холодильник-то твой где? напомнил Лесник.
Нету.
А дома есть?
Дом здесь.
Я про другой. Про дом, о котором никто не знает. Он ведь с холодильником?
Петраков сел и а табурет, обнял себя руками, словно ему вдруг стало зябко, и с минуту молча сидел, раскачиваясь. Слово «холодильник» вызывало в нем полузабытую гордость и одновременно вихрь страшных картинок: ремни, которыми его удерживают на операционном столе, ослепительную боль, возникающую сразу после укола, неистребимый вкус плесени во рту весь следующий день
Я не ем мяса, наконец сказал он. Монотонным, ничего не выражающим голосом. Лесник выглянул в окно.
Это цокольный этаж? А подвал есть?
Не подвал, а технический этаж.
Показывай
На краткую экскурсию в подвал Лесник
отправился скорее по инерции, чем по необходимости. В подвале, конечно, прохладно по сравнению с июньской жарой, но не настолько, чтоб хранить там самопальную тушёнку. И вообще, едва ли бывший серийный маньяк, пусть он и клинический дурак, осмелится прятать свои трофеи в таком ненадёжном месте. Была надежда обнаружить характерные предметы, сопутствующие былому увлечению Алябьева: инструменты или запас пустых баночек нет, ничего такого не нашлось.
Они поднялись обратно.
Говоришь, ты теперь вегетарианец? Отрадная метаморфоза
Ответа не было. Петраков не знал слов «вегетарианец» и «метаморфоза», но сообразил, что скоро его оставят в покое. Так и случилось. Лесник ещё раз посмотрел вокруг, пожал плечами и ушёл.
Когда неприятный гость наконец удалился, сторож доел холодные овощи и пошёл в спортзал командовать вечностью.
Сев в машину, Лесник не торопился уехать. Задумался, снова рассматривая тест-полоски, упакованные в прозрачные пакетики (дабы приложить к будущему отчёту). Вроде все сделано правильно, и результат однозначен, но смутное недовольство оставалось.
Статистика вот что тревожило Лесника. Банальная наука статистика.
Каннибализм в развитых социумах явление редкое, можно сказать уникальное. (Если, конечно, исключить времена катаклизмов, сопровождаемых лютым голодом.) Но сейчас войны, блокады и коллективизации не наблюдается. Вероятность пересечения в одной точке пространства-времени двух каннибалов выражается длинной цепочкой нулей после запятой и сиротливой единичкой в конце.
Однако пересеклись. Активно действующий Мозговед и исцелённый Соловей. Исцелённый
Людоед, перейдя на картофель, исхудал от нехватки жиров, и его заострившийся профиль агрессивен стал и суров вспомнил Лесник удивительно уместный стишок.
То, что Петраков не активный тенятник это факт. И уж, конечно, не Мозговед. Даже если предположить, что обиженная жизнью пташка возобновила свои кулинарно-арифметические опыты, сочные куски мяса никогда бы не были выброшены на помойку. Кроме того, свои жертвы импотент-Алябьев не насиловал. Получается, он стал Петраковым отнюдь не понарошку. Соловью скрутили шею: десять лет дурдома не прошли даром.
Но с какой стати это существо выпустили на волю? И позволили работать рядом с детьми? Что за трудотерапия такая? Единственное, что не вызывает вопросов это новая фамилия. Документы Лесник проверил в первую очередь и самым придирчивым образом никакой липы. Сторож действительно был Петраковым.
Из больницы вышел манекен, полностью выжженный изнутри; оболочка, видимость. Но с новой биографией. У нас, как это ни смешно, предусмотрена защита освободившихся монстров вроде программы защиты свидетелей в Америке, так Алябьева и сменил Петраков. Наверное, простая фамилия «Петров» показалась кому-то слишком банальной.
Ладно. Время потеряно зря, но очередной пункт из списка вычеркнут.
Самое поганое в том, что с каждым отработанным фигурантом росла уверенность: весь список пустышка. Все эти любители погреть руки на пламени чёрного цвета серьёзной опасности не представляют, равно как и вылеченный любитель человечины И Крокодила никто из опереточных персонажей подловить ни на чем не мог. Все известные факты вели к выводу, простому и гнусному: Крокодил стал Иудой. Исчез добровольно и для отвода глаз взломал собственную машину.
Только вот Лесник не любил, чтобы его вели люди ли, факты ли, неважно
Пиликанье мобильника прервало невесёлые раздумья. Звонил майор Канюченко. У него наконец появилась информация об автомобильных ворах и скупщиках украденного ими.