Возразить было нечего, да это и не требовалось. Действительно, технология тахионных зеркал, доведённая до ума ещё в семидесятых годах прошлого века, позволяла забрасывать на орбиту Земли практически любые грузы, без оглядки на массогабаритные характеристики, причём затраты на запуск сводились к расходу электроэнергии. «Космические батуты», эти гигантские металлические бублики, начинённые сложнейшим оборудованием, монтировали как на орбитальных станциях, так и на кораблях, и они в прямом смысле открыли человечеству сначала Ближнее, а потом и Дальнее Внеземелье. В результате в течение нескольких лет удалось совершить то, что раньше существовало лишь в произведениях писателей-фантастов люди уверенно утвердились в околоземельном пространстве, обосновались на Луне, добрались до Марса и Сатурннадо Марса, и всерьёз задумались о межзвёздных полётах. Спустя несколько лет эти задумки были воплощены в жизнь как нашей «Зарёй», так и командой тахионного буксира «Арго», на котором ушла в созвездие Дракона моя Юлька
Первый корабль проекта «Каравелла» стартует через год. добавил другой инженер. Кроме него, в экспедиции примет участие и модернизированная «Заря-2» вот она, на том же экране. Обновлённый звездолёт будет нести новые торпеды, но лишь в качестве резерва мы рассчитываем, что оба звездолёта смогут использовать для прыжков тахионные зеркала, открытые лидером. Цель экспедиции пока не определена, и мы надеемся, что вы, товарищ Монахов, поучаствуете в обсуждении, как и в программе модернизации вашего звездолёта.
Я кивнул. Собственно, это и было целью моего визита в КБ Центра Управления Поляков не стал дожидаться, пока я выкрою время, позвонил и сообщил, что меня ждут через три часа, машина уже вышла. Пришлось срочно собираться Бэлька путалась под ногами и пыталась принять посильное участие, то и дело тыкаясь носом в руки и молотя хвостом по ногам, углам и мебели. Собака, кажется, до последнего момента надеялась, что её возьмут с собой, и когда я закрывал за собой дверь, то последнее, что увидел это пара полных отчаяния ореховых глаз: «Как так, маленькую собаченьку бросают в пустой квартире одну-одинёшеньку?»
Позвольте вас побеспокоить, товарищ Монахов?
Говоривший (судя по белому халату и батарее торчащих из нагрудного кармана ручек, сотрудник ЦП не самого мелкого ранга) был немолод, вальяжен, элегантно подтянут, шевелюру имел серебряную, без признаков лысины. Такого бы на экран или дипломатический приём, а то и гостиную престижного лондонского джентльменского клуба хотя и здесь, в средоточии космической мысли планеты, он смотрелся уместно.
Да, он самый и есть. Я пожал протянутую ладонь, сухую и твёрдую, словно дощечка. С кем имею э-э-э удовольствие?..
Это вальяжное э-э-э' я ещё в «той, другой» жизни собезьянничал у Юрковского, планетолога из книг братьев Стругацких и прибегал к нему, когда не вполне понимал, какую
линию поведения следует выбрать.
Как вот сейчас, к примеру.
Каланов, Михаил Георгиевич. представился джентльмен. Если вы не против, пройдёмте в мою лабораторию, поговорим там.
И, не дожидаясь ответа, направился к выходу из зала.
Я действую по поручению лица, хорошо вам известного. Каланов протянул мне на ладони большой блестящий ключ. Я взял, повертел в пальцах судя по сложной узорчатой бородке, предназначался он для замка повышенной надёжности. Скажем от сейфа или бронированной банковской ячейки.
Сейф, который следует отпереть этим ключом, стоит в его кабинете Евгения Петровича. подтвердил мою догадку Каланов. Вы ведь бывали у него?
Я согласно кивнул. Конечно, эти имя-отчество наверняка носили и другие сотрудники, а не только мой старый знакомый но для любого в этом здании Евгений Петрович был только один бывший Главный Психолог Проекта, человек, обладающий невообразимой властью и столь же невообразимыми полномочиями. По фамилии его никто и никогда не называл -хватало почтительной интонации, чтобы понять, о ком идёт речь. Мы же, бывшие юниоры, до сих пор дали ему прозвище в честь известного персонажа из «Москвы-Кассиопеи» попали с ним в самую точку. Аура загадки, тайны, а главное неких невообразимых возможностей, постоянно окружавшая его, ничуть не уступала той, что сопровождала героя Смоктуновского.
За несколько месяцев до отлёта «Зари» И. О. О. пригласил меня к себе и вручил конверт, с которого, собственно, и началась подготовка к экспедиции.
С тех пор, как Евгений Петрович удалился от дел, его апартаменты на верхнем этаже этого здания приспособили для других целей. Однако одна из комнат, его личный кабинет, осталась нетронутой, и все попытки найти ему разумное применение натыкались на сопротивление руководства Проекта. Там всё осталось в точности, как было при прежнем хозяине в том числе и сейф, который вам, собственно, нужен.
Собеседник замялся, словно прикидывая, продолжать, или сказано уже довольно.
А ваше руководство в курсе? осведомился я, подбрасывая ключ на ладони. История, поведанная Калановым, была вполне в духе И. О. О., но не следует всё же забывать и о субординации. Я до сих пор остаюсь и собираюсь оставаться и дальше! сотрудником Проекта, так что некоторая осмотрительность, пожалуй, не повредит