Ах, если бы они смогли вернуться с Жанной открыто, как две подруги! Она бы с лёгкой душой объяснила всем, что не является чудесной Девой
Но, что если от неё потребуют сохранения тайны до конца жизни?
И разве позволят Спасительнице Франции жить в захудалой провинции?
Да и отпустят ли её те, кому известна правда о рождении Жанны?
И разве уйдёт сама Жанна теперь, когда заботу и решимость на её лице то и дело разгоняет счастливая улыбка?
Нет. Времена изменились, неумолимо меняя и живущих в них.
«Но, если всё это для чего-то сделалось, утешила себя Клод, значит, всё, что будет потом, тоже сложится так, как должно. Если мне суждено вернуться, я вернусь. А если моя миссия состояла только в том, чтобы прожить за Жанну её детство, то что ж, наверное, какая-то судьба уготована мне и в этом случае»
Предместья Жаржо
(июнь 1429 года)
Как вы не понимаете! повернула она к герцогу возбуждённое лицо. Их численность и все их укрепления ничего не будут значить, когда солдаты пойдут в атаку, зная, что ведёт их сам Господь! Я в этом уверена так, словно видела всё уже совершённым! Поверьте же и вы, наконец! Не будь этой веры во мне, я бы предпочла заботиться дома об овцах, а не подвергать себя опасностям, которых вы так боитесь!
Я верю, Жанна, ласково сказал Алансон. Верю и послушаю только тебя, как бы при этом ни возражали другие.
Только теперь она заметила, что их руки соединены, но не смутилась, не покраснела, а только крепко, с благодарностью, сжала руку герцога.
На следующий день предместья Жаржо были атакованы.
Командующий не пустил Жанну вести войска за собой. «Они и так знают, что ты здесь, не стоит лишний раз рисковать». Но, наблюдая с командного холма за ходом сражения, он, с нарастающим беспокойством, скоро осознал, что атака захлёбывается.
Более того, уповая на численное превосходство, англичане позволили себе выйти из-за укреплений и начать контратаку.
Нет! Так нельзя! в отчаянии воскликнула Жанна.
Не спрашивая разрешения у герцога, она развернула своё знамя и, пришпорив коня, помчалась наперерез французам, еще не бегущим открыто, но уже заметно дрогнувшим и готовым отступить.
В атаку! В атаку! кричала она. Имейте же храбрость. Тот, кто читает в ваших сердцах, должен видеть в них веру в победу!
Несколько командиров, увидев скачущую Жанну и не дожидаясь новых приказов, быстро собрали свои разрозненные в неудачном бою отряды, так, что к тому моменту, когда девушка оказалась среди сражающихся, французы снова были готовы идти в атаку. По всей их линии, как боевой клич, как заклинание, понеслось так пугающее противника «С нами Бог!». Англичане, выскочившие за свои укрепления, в панике повернули обратно, почти неся на плечах преследователей французов, силы которых словно удвоились.
«Что это? думал герцог, заворожённо наблюдая за очевидным переломом в сражении. Я же знаю, что эта девушка всего лишь незаконная дочь королевы Боже! Я подумал всего лишь о её высоком происхождении!.. Всего лишь дочь королевы С каких пор я начал так думать о царях земных? Дева, призванная Господом, ВСЕГО ЛИШЬ королевская дочь! О, небеса, а ведь я так же верю в неё, как и те солдаты, что
сейчас побеждают, и мне дела нет до её королевской крови! Это странно, но это так хорошо! Благодарю тебя, Господи! герцог истово перекрестился. Я видел Чудо твоё!»
Он оглянулся на свиту.
Что вы стоите, господа? Нам ли торчать тут, когда Дева воюет?! Я уже чувствую себя опозоренным! Вперёд, вперёд! Нам и так уже мало чего достанется в этом сражении!
Захлопнув забрало, он отвязал от седла щегольской шарф, которым крепилась франциска , сжал её мёртвой хваткой и пустил коня в галоп
Вечером, после взятия предместий, Жанна потребовала подвести войска прямо под стены крепости, чтобы утром начать её штурм.
И никаких возражений я не потерплю! заявила она, глядя на Бастарда.
Но он и не думал возражать. Какие теперь возражения, когда всем без исключения стало ясно, что победы, подаренные Жанной не случайность, и одно её присутствие уже несомненный их залог
Ранним утром 12 числа окрестности Жаржо содрогнулись от грохота. Началась артиллерийская подготовка штурма. Отоспавшиеся за ночь и весьма воодушевлённые предыдущей победой французские бомбардиры стреляли тем утром особенно метко, нанося ощутимый урон оборонительным сооружениям крепости. Тяжёлая Орлеанская кулеврина разнесла самую большую башню Жаржо за три выстрела, подняв над крепостью целое облако из каменной пыли и щебня. Зато ответы метательных орудий со стен были беспорядочны, торопливы и особого вреда не приносили, выдавая панику, царившую внутри.
Они боятся тебя, Жанна, усмехнулся Алансон.
Ожидая, когда артиллерия сделает своё дело, чтобы дать сигнал к пешей атаке, он стоял полностью закованный в броню и только шлем небрежно держал на согнутом локте.
Накройте голову, герцог, сказала ему Жанна. И сойдите с этого места, иначе та махина убьёт вас.
Она показала на одно из орудий на стене Жаржо и, видя, что Алансон явно бравирует своим пренебрежением к противнику, сама оттащила его в сторону.
Некий господин де Люда рыцарь из свиты герцога, весьма недовольный Жанной за то, что утром она при всех отчитала его за сквернословие выразительно усмехаясь, тут же встал на освободившееся место.