«А я ей в этом еще немного помогла. Свои-то бабы не осмеливались так явственно указать, что не большуха она более, а она сама себя пустыми надеждами не могла не тешить, особенно когда я в крепость переселилась. Татьяну-то она под себя мигом подмяла. Вот и получила урок, да какой! Ее топтание у меня под дверью все видели. А я сейчас еще добавлю».
Как было задумано, так и вышло Дарена, заорав что-то уж и вовсе непотребное, обогнула дородными телесами угол стола и рванулась к обидчице. Драки Анна не боялась: силой скандалистке не уступала, а гибкостью и ловкостью превосходила, да еще и Лешка кой-чему обучил. С шутками-прибаутками, с хватанием за «тайные места», а все-таки вдолбил в нее нужные умения. Сейчас Анна совершенно точно знала, что будет делать: плеснуть вином в глаза (обязательно в глаза, Лешка это все время повторял), а потом донышком той же чарки в лоб! Анна во время Лешкиных уроков убедилась, насколько даже малый предмет, зажатый в руке, увеличивает силу удара, а чарка была увесистой и твердой.
Только зря готовилась, ничего не вышло. Первым ударом, еще больше распаляя себя, Дарена смахнула со стола блюдо с заедками, а потом Провожая глазами отлетевший в сторону Даренин повой, Анна и не заметила, как Листя оказалась у той за спиной. А когда боярыня опять подняла взгляд, то обнаружила, что Дарена немалых размеров бабища стоит на коленях, а Листвяна, упершись ей коленом в спину и ухватив за волосы, заламывает ее голову назад. Умело, явно не впервые в жизни! Анна ничего подобного никогда не видала и даже не слыхала о таком руки у Дарены оставались свободны, а сделать она ничего не могла, только не то кряхтела, не то хрипела придушенно. А слова-то какие при этом ключница говорила! Даже Корней ну, не то чтобы сильно удивился бы и, конечно, не засмущался, но кхекнул бы обязательно!
! ! На боярыню умыслила!!! Сука драная!!!
Анна встретилась с Листвяной глазами, обе женщины лишь слегка шевельнули веками и поняли друг друга без слов: не холопка подняла руку на вольную женщину, а ключница защитила боярыню от взбесившейся бабищи! Теперь Листвяна подтвердит Корнею все, чего бы Анна ни сказала, а Дарене не то что веры не будет, вообще слова сказать не дадут Корней есть Корней.
Она меня слышит? поинтересовалась Анна.
Должна, коротко ответила Листвяна, чуть ослабляя хватку, загибающую голову Дарены назад.
Слышишь меня, дура старая?
тебя, лахудра не сказала выхаркнула Дарена.
Не хочет слушать, сожалеющим тоном оповестила ключницу Анна.
Ничего, сейчас захочет.
Листвяна, продолжая левой рукой удерживать свою жертву за косы, коротко размахнулась правой и ударила. Анну покоробило удар был донельзя подлым и болезненным: не по голове, не в спину, а раскрытой ладонью по груди. Дарена взвизгнула и задергалась, Листвяна снова придавила ее, не давая шевелиться.
Боярыня говорить с тобой желает, дерьма лепеха! новый удар и вскрик. Слушай или насмерть забью!
«И ведь не врет забьет и не поморщится! Умеет пленника удержать и знает, как баб бить Господи, не злобы ради, не из корысти, но родную
кровь оберегая Самой тошно, но пса псицу на злодейку натравить не грех необходимость!»
Так слушаешь или нет? Еще поддать?
Д-да слушшш
Листвяна убрала упиравшееся в спину Дарены колено, та сразу же ссутулилась и обхватила руками грудь, но опустить голову ключница ей не позволила держала за волосы.
Значит, так, Дарья, Анна выделила голосом христианское имя. Это не я возомнила, а ты, дура из-под елки, не понимаешь, что вокруг тебя творится и кто ты ныне есть. На родство, говоришь, плюю? А не твои ли муж и свекор кровь твоих же племянников пролили? Так, по-твоему, родовое вежество блюдут, свою кровь оберегают? Ты, гнида языческая, меня небрежением к обычаям попрекнула? Так по этим обычаям мы весь ваш гадюшник славомировский истребить право имели! Слышишь меня? Понимаешь?
Д-да Дарена подала голос только после того, как Листвяна тряхнула ее за волосы.
Тогда слушай дальше. Пока я про ваши, языческие обычаи говорила, и по ним ты повинна смерти со всем своим выводком. Из милости нашей живешь. А вот по христианским законам на всем вашем роду лежит каинова печать, потому как братскую кровь пролили. На всем роду! Ибо сказано: «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого колена» Ты себя старшей в Славомировом роду мнишь, значит, на тебе первой и грех Каинов, а уж затем на всех остальных, до внуков и правнуков.
Анна коротко глянула на Листвяну. Та слушала, очень внимательно слушала.
«Чего это она? Ее же Десять заповедей еще перед крещением вызубрить заставили. Должна помнить А-а, вот оно что! Одно дело выучить и повторить, и совсем другое применить Писание к обыденной жизни. Вот она и слушает, и не скрывает, что учится у меня».
Что ты там еще гавкала-то? Анна сделала вид, что задумалась, припоминая слова Дарены. Ах, да! Про старшую родственницу! И в чем же твое старшинство? По годам-то ты, и верно, старуха уже. Вон, расплылась как корова, да и морда отвратна. Ну, да такой старой ветоши в любом селище Анна пренебрежительно махнула ладонью. А в чем еще? Большухой-то ты при муже да свекре была, а как их не стало да гнездо ваше осиное дымом пустили Кто ты теперь? Никто! А я большуха самого сильного и уважаемого рода в Ратном, а значит, и во всем Погорынье! Ты с кем себя равняешь?