Каждый день не получается страда все-таки, но через два дня на третий стараюсь обязательно. Да и в поле с собой велю самострелы брать. Если там гуся или цаплю подстрелят, или еще какой приварок к трапезе, ну там, зайца хвалю, другим в пример ставлю.
Ну, а новых дружинниц себе не подбираешь?
Так не из кого, Анна Павловна, не всякой же оружие в руки дашь. В любом случае, без твоего одобрения никого к дружине не прибавлю.
Это ты правильно, Анна одобрительно покивала. А вот скажи-ка мне, среди тех, кого Демьян кнутом попотчевал, дружинниц твоих не было?
Была одна.
К самострелу не допускать, из дружины выгнать, Анна прихлопнула по столу ладонью. Нам еще болта в спину от обозленной молодухи не хватало!
Так уже, Анна Павловна, Листвяна слегка пожала плечами. Меня с огнем играть еще в детстве отучили.
Ладно, с этим, я вижу, у тебя порядок. Да и Корней, наверно, приглядывает?
Да нет, позволила себе намек на усмешку ключница. Для него это так, баловство. Правда, упредил, что если кто из них, не дай бог, болт куда-нибудь не туда засадит, он с меня спросит. Ну, так это и с самого начала понятно было.
Ладно ну, а как себя во главе полутора десятков стрелков мыслишь?
Ты о том, что холопка вольными женщинами командует? уточнила Листвяна и, не дожидаясь ответа, пояснила: Ты же знаешь, что ни на кого из нас обельные грамоты еще не выправлены, ждет чего-то Корней. Для людей-то мы, конечно, холопы, но по слову воеводы все в любой миг еще перемениться может. Да и среди стрелков моих не все вольные, мы же по способности к стрельбе подбирали, а не по достоинству вольному или подневольному.
Анна спрашивала совсем о другом, но слова Листвяны о том, что Корней чего-то ждет, ее заинтересовали.
И чего же, по-твоему, батюшка дожидается?
Так известно, чего! Отроки-то в Младшей страже тоже не все вольные. Ну, кого-то убьют, кто-то чем-то отличиться сумеет, кто-то добычу возьмет такую, что на выкуп хватит Не угадаешь сейчас, позже увидят, кто на что способен. Так и в бабьем десятке: тех, кто в усмирении бунта участвовал холопить уже как-то и не с руки
Или ту, кто воеводе ребенка родит! Анна даже и думать себе запретила о том, что Листвяна может стать вольной раньше по смерти Первака.
И это тоже, ничуть не смутившись, согласилась Листвяна, все по обычаю. А дожидается Корней Ты верно сказала: кончились Славомировичи, а за то, чтобы Лисовинами зваться, такая толкотня начнется все ноги друг дружке пооттопчут! Пока еще незаметно, но ребятки-то подрастут, додумаются. То же и остальные куньевцы Если не в родню, то хоть каким-то боком притулиться к Лисовинам. Только это ведь еще заслужить надо! В бабьем десятке себя показать запросто. А еще у тебя, Анна Павловна, под рукой сотня женихов. Полонянкам замуж тоже охота, да не за кого попало, но с ратнинскими девами им соперничать сама понимаешь. Только на тебя и благоволение твое надежда.
Вот я и думаю: ждет Корней, когда явственно станет, кто ему нужен и полезен, кому доверять можно, а кто всего лишь добыча воинская. Как выберет, так дело и до обельных грамот дойдет, и прочего. Михайле надежных и полезных оставлять надобно, проверенных и испытанных.
Михайле? Анна вся подобралась и насторожилась. Сама догадалась или Корней обмолвился?
И догадалась, и Я же к колодцу не только за водой хожу, да и в других местах и девки-молодухи тоже Все Ратное уверено, что, проживи Корней еще лет десять, наследовать ему будет Михайла и никто иной. Одни согласны и одобряют, другие ни так, ни сяк, а кто-то и злобится, но в том, что так будет, сомнений нет. А против такой силы не попрешь, будь ты да хоть кто!
«Вот, значит, как! Все уже за нас решено. А из крепости-то и не видно Да и тут, в Ратном, давненько ты, матушка, с ведрами не хаживала, давненько. А зря! Или уж вызнавай, о чем там судачат, у тех, кто у колодца каждый день отирается. Листька-то догадалась!
Десять лет, значит Дай бог батюшке Корнею здоровья и долгих лет, конечно, но У Мишани уже свои дети родятся зрелый муж! а твой кого ты там родишь, еще дитя Господи, дитя!!! Это же у любой матери всегда и неизменно наиважнейшее! О себе забудешь, но дети Вот ты мне и попалась, голубушка!
Значит, идти против всех ты не сможешь. Правильно понимаешь, бабонька. Против моих сыновей, племянников и крестников Тоже, будем надеяться, понимаешь. А детей тебе надо вырастить в сильном роду, вольными и, даже если и не в достоинстве бояричей, то байстрюками Лисовина.[2] Гадить в гнезде, где тебе птенцов высиживать, ты и сама остережешься, и никому другому не позволишь, а вздумают твои детки в нашем семейном гнезде кукушатами стать вмиг удавят.
Будешь верна, никуда не денешься! Выбор ты уже сама сделала. Первака не станет, а остальных И не таких сотня обламывала!»
От этих мыслей Анну окатила еще одна волна уверенности и внутренней силы, и она глянула на собеседницу глазами только что родившейся боярыни, понявшей, что знания и умения ее людей это ее собственные знания и умения, ибо поступать эти люди будут по ее воле. И недавно посетившее ее видение того, как кто-то из Листвяниных молодух-стрелков стоит, удерживая свою жертву за волосы, а сама Листвяна на месте Анны истязает жертву словами, вдруг оказалось не таким уж страшным. Просто потому, что теперь, с новыми знаниями, сама Анна в жертвы уже никогда не попадет. Наоборот, Листвяне придется выбирать жертву либо по прямому приказу Анны, либо сообразуясь с ее мнением!