Гопники разглядели, что перед ними простой пацан и расслабились.
Мамку потерял или сигареты нам принес? гоготнул второй, потолще в плечах и морде.
Что бегаете, мужички? я оценил обстановку и сделал шаг назад, не давая им меня окружить. На спортсменов вы не похожи.
Ну как же? лыбился рябой. Мы шахматисты. Можем шахом и матом крыть. Хочешь, покажем. Иди сюда.
Ну вот, бляха. Из охотника я превращался в дичь. И чем только думал, когда рванул за двумя гопниками в темном переулке? Рефлекс опера пересилил инстинкт самосохранения.
Я запустил руку в карман, чуть оттопырив его. Пусть думают, что у мне там что-то лежит. Пусть гадают: нож или пистолет. Эх Щас бы самый простой алиэкспрессный складешок с гнутым лезвием. Ну или хотя бы баллончик газовый. Никогда такие штуки не использовал, всегда кулаками справлялся. А тут
Гопники напряглись. Улыбки сползли с их потертых, как кирзовый сапог, лиц. Рябой
выхватил нож.
Мочи его, Кастет! заорал он и бросился на меня с ножом.
Я встретил Рябого ударом ноги в пах. Почувствовал, как хрустнули его бубенцы. Удар усилила инерция тела врага. Нападавший сложился пополам и с воем завалился на землю. Широкомордый подлетел ко мне и с разбегу махнул кулачищем по направлению к моей голове.
Глава 6
Я отскочил назад, увернувшись от его цепких лап. Туша бросилась на меня, размахивая кулаками. Еще секунда, и он сметёт меня и раздавит. Я встретил его ударом ноги, но стопа скользнула по брюху, а я потерял равновесие и завалился. Отморозок накинулся на меня сверху, вцепившись в горло руками и пытаясь задушить.
В голове загудело. Только бы не потерять сознание! Я схватил его за правую кисть обеими руками и вывернул сустав. Хруст костей и крик возвестили, что приёмчик удался. Я с трудом оттолкнул вопящее тело от себя и вскочил на ноги. Широкомордый, прижав свернутую кисть к груди, блажил и пытался встать на ноги, но адская боль не давала ему этого сделать. Я потушил его потуги ударом ноги в висок. Хрясь! И его туша расстелилась на земле без сознания.
Резкая боль обожгла бок, а в глазах потемнело. Я сразу ничего не понял. Зашатался и сполз на землю. По коже под рубахой струилось что-то теплое. Я поднял глаза, надо мной навис второй гопник с окровавленным ножом. Он лыбился и явно намеревался пырнуть меня второй раз.
Ну что, сучонок? Готов сдохнуть? прошипел он в ядовитом оскале.
На хрена такое спрашивать? Чтобы упиваться своей властью над жертвой? Я истекал кровью и не мог встать, но мои руки лихорадочно шарили по земле в поисках камня.
Рябой опустился на колено, вдавив ногой мою грудину в легкие. Еще немного, и хрустнут ребра. Он приставил нож к горлу:
Спокойной ночи, фраерок!
Хрясь! обломок кирпича впечатался ему в висок. Моя ослабленная рука не смогла проломить кость, но и этого хватило, чтобы вырубить Рябого. Он упал прямо на меня. Уже плохо соображая, я словно сквозь сон слышал, как завопила какая-то тетка:
Убили! Милиция! Убили!
Протяжный звук пионерских горнов резанул по ушам. Вслед зазвенел задорный детский голосок:
Здравствуйте, ребята! Вы слушаете пионерскую зорьку!
И тут я все вспомнил. Открыл глаза. Все немного в тумане.
Панов! Выключи радио! Ты не один в палате! отчитывал кого-то сварливый женский голос.
Я огляделся. Лежу на пружинной кровати под капельницей в просторной комнате с крашенными до уровня плеч стенами и побеленным потолком. Кроме моей кровати, здесь еще пять таких же. На некоторых сидят люди в больничных пижамах и читают газеты. В проходе, уткнув пухлые руки в бока, стоит наливная тетка в белом халате с «гнездом вороны» на голове. На вид ей лет тридцать-сорок. Точнее не могу определить. Такая дородная дама может оказаться как и молодой, так и чуть забальзаковского возраста. Еще эта дурацкая завивка на голове. Напоминает кудрявого льва или Пугачёву. Не пойму, кого больше.
Очнулся? она приблизилась ко мне и потрогала лоб, затем повернулась в сторону выхода и крикнула. Виктор Петрович! Студентик очнулся.
В палату зашёл врач. Седые, давно нестриженые волосы выбивались из-под примятого белого колпака. На грудном вырезе халата проглядывали пиджак, рубашка и галстук. Как ему не жарко летом в тридцати одёжках?
Виктор Петрович поправил круглые очки и присел рядом на табурет. Щупал, слушал и что-то еще делал с моим ослабленным тельцем.
Ну что, герой? улыбнулся не по годам белозубой улыбкой врач. Как себя чувствуешь?
Как в морге, ответил я. Но только жрать хочется.
Шутишь! Это хорошо. Значит, недельки три еще, минимум, протянешь.
Как недельки три? встрепенулся я. А потом что?
А потом выпишу тебя.
Я с облегчением выдохнул. А старик тоже умел прикалываться.
Ты сейчас находишься в отделении хирургии городской больницы. Ранение у тебя проникающее, колото-резаное в брюшную полость,
неглубокое, и органы не задеты, продолжал врач. Операцию я провел, все заштопал. Крови ты потерял чуть лишнего, но организм молодой и здоровый. Заживет всё, как на бездомном псе. Считай, будто мы тебе аппендикс вырезали. Почти то же самое. Прописываю покой, обильное питьё и капельницы с антибиотиками, витаминчики в уколах. Вот все твои потребности в ближайшие несколько недель.