Есть, нашёл! воскликнул молодой парень. Прямой отклик от капсулы 654-408, сигнал слабый, но стабильный.
Отлично! Васильев озарился надеждой. Внимание, даю разряд!
Его пальцы быстро заплясали по клавишам, а тело Дмитрия на мгновение потускнело, стало полупрозрачным, затем как-то неестественно дёрнулось и вернулось к прежнему состоянию.
Васильев испытующе глянул на девушку-Техника, но та помрачнела и сокрушённо покачала головой.
Двадцать микрооткликов, мозг продолжает умирать, Виктор Степанович.
Внимание даю новый разряд!
Семнадцать
Разряд! Воронков, подключай спинальный сигнал, пустим часть разряда через спинной мозг.
Молодой Техник послушно метнулся к другому устройству и начал что-то настраивать и нажимать на кнопки.
Есть, Виктор Степанович!
Новый разряд! Давай же, работай, проклятый мозг!
Двенадцать микрооткликов, сигнал стал сбивчивый
Анна, может, успеем провести экстренный выброс из Системы, а там его подхватят?
Девушка в ответ мрачно посмотрела исподлобья на Васильева, а затем на экран прибора.
Семь откликов, сигнал теряется мы не сможем его вывести, Виктор Степанович, мозг почти умер. Нейронные связи слишком повреждены. Похоже, он сжёг его полностью.
Васильев опустил руки, и где-то на минуту в кабинете повисла гробовая тишина, только приборы продолжали свою причудливую электронную трель. Потом старший Техник устало повернулся к нам и печально произнёс:
Мне жаль вашего друга, Палач. Здесь уже ничего нельзя было сделать, он умудрился спалить себе мозг. Эх, это уже третий за месяц.
Третий? Почему я не слышал об остальных? ошеломлённо спросил я.
Возможно, не каждый Страж ваш друг, немного грубо, но совершенно беззлобно ответил Васильев и смахнул окно виртуальной клавиатуры перед собой.
Я слегка смутился подобному ответу, но не придал этому особого значения.
А что за перегрузка, про которую все говорят? расстроено полюбопытствовал я. И с тоской посмотрел в уже безжизненные глаза бывшего товарища по службе.
Сигнал потерян, пациент скончался, обречённо пролепетала девушка за спиной Васильева, невзначай перебивая меня.
Пометьте, время смерти одиннадцать часов и двадцать минут, вполоборота ответил ей старший Техник. А на ваш вопрос, Палач, я не вправе распространяться, спросите своё начальство.
Но тут Кира сделала шаг вперёд, угрожающе посмотрела на всех Техников и вступилась за меня:
Прекратите играть в эти игры, Васильев. Никого выше нас нет, разве что Верховный Страж, но сомневаюсь, что его волнуют подобные вопросы.
Вы хоть и Палачи, уважаемые Стражи, но у вас всё же есть Икаров.
Нет нет у нас больше Икарова, Кира немного понизила тон и смущённо отступила. И вы прекрасно это знаете.
Васильев посмотрел на растерявшихся молодых Техников, а потом как-то грустно ухмыльнулся, когда вернул к нам своё внимание.
Кот из дома мыши в пляс, тихо, себе под нос, пробурчал старший Техник. Ладно, могу сказать лишь то, что знаю сам. Это какая-то новая программная зараза, которую внедряют себе люди, чтобы разогнать свой мозг, перегрузить его, поэтому мы зовём её просто перегрузкой. А вообще, я слышал, что она больше известна под названием «Белый шум». Видимо, из-за этого странного побочного действия в виде белёсого помутнения глаз. Очевидно, что ваш друг был слишком самоуверенным и храбрым Стражем, хотел справиться с врагами в одиночку, впрочем, как и все предыдущие. И, как все, он спалил себе мозги.
Но зачем разгонять или, как вы сказали, перегружать себе мозг? недоумевала Кира.
Чтобы стать умнее и быстрее своего противника, как я понимаю. Васильев всем видом выражал недоумение.
Виктор Степанович, разрешите изъять чип? спросил молодой Техник.
Приступайте.
Я невольно поморщился и потащил напарницу к выходу из кабинета. Удалять чипы врагам это одно, но смотреть на то, как режут руку твоему хорошему товарищу, что-то совсем не хотелось.
Только я успел переступить порог и прикрыть за собой дверь, как нас с Кирой окликнул знакомый и хрипловатый голос. Мы одновременно повернулись на зов и рядом с лифтом увидели невысокую осунувшуюся фигуру теперь уже бывшего руководителя отдела Стражей. Про Сергея Геннадьевича Икарова можно сказать много хороших слов, вспомнить все его заслуги и награды, подчеркнуть то, какой он замечательный человек, чуткий руководитель и просто добрый наставник. Уверен, что этим утром именно такие пустые слова были высокопарно, но безразлично произнесены с высоких трибун зала совещаний. Громкие, однако неспособные утолить его боль эпитеты и благодарности срывались с уст бывших подчинённых, упражняющихся в лицемерном ораторском искусстве под нескончаемые овации остальных коллег. К отставке Икарова относились так, будто его уже нет в живых. Причём бравурные речи больше напоминали поминальную панихиду, а не благодарности человеку, отдавшему всю жизнь служению Системе и каждому, за кого он был в ответе. Но какие бы хвалебные оды ни слетали с их губ с застывшими в безразличии улыбками никто не знал его так, как я и Кира, никто не воздал ему столько же внимания и дружеского отношения в ответ на его великодушие. Поэтому мы ни капли не жалели, что не успели на начало совещания, и даже благодарны Отступникам, избавившим нас от выслушивания моральных экзекуций. Но, глядя в безмерно грустные глаза Икарова, мы читали в них всю скорбь об ушедших годах и о том, что он потерял в это мрачное утро.