Какая женщина была мужчиной? спросила я, не поднимая глаз, чтобы Лидди не продолжала разговор. Она вернулась к себе и легла на диван.
Было одиннадцать часов, когда я наконец собралась спать. Несмотря на то, что я делала вид, будто мне все безразлично, я заперла дверь, выходящую в коридор, и увидев, что задвижка на фрамуге над дверью не входит в паз, осторожно, чтобы не разбудить Лидди, поставила перед дверью стул и, взобравшись на него, положила на край притолоки маленькое зеркальце, чтобы в случае, если дверь будут открывать, оно упало и разбилось, что наделало бы шуму.
После этого легла спать, зная, что все необходимые меры предосторожности приняты.
Я уснула не сразу. Лидди разбудила меня, когда я начала засыпать, войдя в спальню и заглядывая под мою кровать. Разговаривать со мной она, однако, побоялась и вышла из комнаты, тяжело вздыхая.
Где-то внизу часы пробили одиннадцать тридцать, одиннадцать сорок пять, двенадцать, и свет в доме погас. Электростанция к этому времени заканчивает работу, и служащие ее уходят домой. Если у кого-то праздник, то служащим обычно платят, чтобы те выпили горячий кофе и поработали еще пару часов. Но в эту ночь свет выключили в двенадцать. Как я и предполагала, Лидди уснула. На нее никогда нельзя было положиться. Она не спала и готова была болтать, когда в этом не было необходимости, но если была нужна, то всегда засыпала. Я позвала ее раз или два, но в ответ услышала только храп. Тогда я встала с постели и зажгла свечу.
Моя спальня и будуар находились над большой гостиной. На втором этаже вдоль всего дома протянулся длинный коридор, по обе стороны которого располагались комнаты. В левом и правом крыле дома в главный коридор, как в реку, стекались узенькие ручейки-коридорчики. Планировка была очень простой. И как раз тогда, когда я легла в кровать, мне показалось, что в левом крыле кто-то ходит. Я буквально застыла с тапочкой в руке и прислушалась. Но это не был звук шагов. Кто-то постукивал металлом по металлу, и этот звук отдавался в пустых коридорах, как звон колокола, возвещавшего конец света. Казалось, что-то тяжелое, возможно кусок железа, катилось вниз по деревянной лестнице, ведущей в комнату для игры в карты.
Потом наступила тишина. Лидди пошевелилась, а затем захрапела снова. Я была вне себя от возмущения. Сначала она не давала мне спать своими глупыми выходками, а теперь спит как убитая. Я подошла к ней, чтобы разбудить.
Нужно отдать ей должное она проснулась тотчас же.
Вставай, если не хочешь, чтобы тебя убили в постели.
Где? Что?! завопила она и вскочила с кровати.
В доме кто-то есть. Вставай. Нужно добраться до телефона.
Только не в холл, задыхаясь, прошептала она. только не в холл, мисс Рэчел. Она пыталась не пускать меня. Но я крупная женщина, а Лидди маленькая. Кое-как мы подошли к двери. В руках у Лидди была медная подставка для дров. Она едва смогла поднять ее, не говоря уже о том, чтобы ударить ею кого-то по голове. Я прислушалась. Ничего не услышав, приоткрыла дверь в коридор. Там было очень темно, и если бы кто-то в нем появился, мы бы не смогли его увидеть. Моя свеча только усиливала мрачное впечатление. Лидди завизжала и потянула меня обратно в комнату. Дверь захлопнулась, и зеркало, которое я поставила, упало и ударило ее по голове. Это окончательно деморализовало нас. Мне понадобилось время, чтобы убедить ее, что это не жулик ударил ее сзади. Но когда Лидди увидела на полу осколки зеркала, она еще больше расстроилась.
Кто-то умрет! О, мисс Рэчел, кто-то умрет!
Кто-то действительно умрет, ответила я ей строго, если ты не замолчишь, Лидди Аллен.
Итак, мы просидели с ней до утра, думая о том, хватит ли нам свечи и каким поездом нам надо уехать обратно в город. О, было бы прекрасно, если бы мы поутру не изменили этого своего решения и уехали, пока еще было не поздно!
Наконец взошло солнце. Я смотрела в окно и видела, как деревья начали приобретать свои истинные очертания, перестав напоминать призраков. На горе за долиной забелели строения Гринвуд-клуба. Парочка дроздов прыгала по кустам, купаясь в росе. И только когда на дорожке сада появился мальчик, носивший нам молоко, и окончательно рассвело, я нашла в себе силы выйти в холл и осмотреться. Там все стояло на своих местах, как и вечером: сундуки и чемоданы, которые следовало отнести в кладовку. Сквозь матовое стекло окна коридор осветился красно-желтым светом, что способствовало улучшению настроения
Томас Джонсон прошаркал по дороге в половине седьмого, и мы услышали, как он ходит по первому этажу, открывая ставни. Я вынуждена была пройти с Лидди в ее комнату наверху. Она была уверена, что найдет там что-то ужасное. Когда же этого не случилось и наступившее утро придало ей смелости, она даже разочаровалась.
Надо ли говорить, что в этот день мы не вернулись в город? Когда мы нашли маленькую картинку, упавшую со стены в гостиной, Лидди успокоилась. Однако меня это ни в чем не убедило. Даже принимая во внимание мое нервное состояние и то, что ночью в тишине все звуки кажутся более громкими, я не могла поверить, что эта картинка, упав, могла наделать столько шуму. Чтобы проверить, я снова бросила ее на пол. Она бесшумно упала, а рамка окончательно сломалась. Оправдывая себя, я подумала, что если Армстронги вешают свои картины так, что те падают сами по себе, и сдают дом, в котором живут привидения, то они сами, а не я, должны отвечать за разрушение принадлежащих им вещей.