Никогда не слушайте, что я говорю! Просто смотрите на меня, слушайте меня. Совсем не беспокойтесь о моих словах. Посмотрите вперед: можете ли вы видеть какое-либо эго в человеке, который здесь сидит и говорит с вами? Не принимайте так серьезно то, что я говорю. На самом деле, только человек, у которого нет никакого эго, может сказать: «Я величайший в мире эгоист».
Обычно эго пытается себя спрятать. Вы
говорите кому-то: «Ты эгоист»; он обидится. Он действительно может быть эгоистом, но он обидится. Чем больший он эгоист, тем больше он обидится. Эго хочет действовать только из подсознания, из-за темного угла. Оно никогда не выходит на свет. Оно может вам сказать, что я самый отъявленный в мире эгоист, просто потому, что для этого нет никакого повода.
А я говорю вам, что мое эго всеобъемлюще. Как эго может включать в себя все? Эго должно, наоборот, исключать, иначе оно потеряет устойчивость. Эго должно сказать: «Вы это вы, а я это я, и я выше, чем вы и лучше, чем вы». Эго должно настаивать на определенности, разграничении. Когда я говорю, что во мне вы все, мое эго настолько огромно, что оно включает все оно не исключает ровно ничего, даже дьявола и тогда «вы» исчезает. А когда «вы» исчезает, то как может продолжать существовать «я»?
Но вопрос задал англичанин. Для них это естественно. У англичан плохо с юмором. Он воспринял это серьезно, ведь они серьезные люди. Он, должно быть, начал думать: «Этот человек сам себе противоречит». А я несерьезный человек. Мне можно и попротиворечить. Говорят, что, когда англичанину рассказывают анекдот, он смеется три раза. Первый раз когда он выслушивает анекдот естественно, что он его так и не понимает. Он смеется просто из вежливости, чтобы другой человек не обиделся что его не поняли, или что его шутка оказалась несмешной. И чтобы не смущать человека, он громко смеется. Затем он смеется во второй раз ночью, посреди ночи, когда анекдот до него доходит. Он говорит: «Понял!» и смеется. И, наконец, он смеется в третий раз над самим собой: смеяться над анекдотом посреди ночи! «Как глупо! И как не по-английски!»
Третий вопрос:
Любопытство и сильной жажда вечного привели меня в ваш лагерь. Может ли любопытство, недоверие помешать человеку стать достойным учеником? Ваш совет мне немедленно покинуть лагерь кажется достаточно жестоким.
Первое: любопытство никогда не бывает вместе с сильной жаждой. Любопытство никак не связано с жаждой. Любопытство что-то детское: человек просто хочет узнать. Это как чесотка никаких серьезных намерений, вы не готовы за это заплатить. Вы просто любопытствуете. Вам это не очень нужно, ваша жажда не глубока. Вы не собираетесь, узнав это, изменить свою жизнь, свое поведение, свой путь, свое существо. Просто, попутно, вы хотите знать: вы этим не очень сильно интересуетесь.
Многие люди уже приходили ко мне и спрашивали. Один пришел и сказал: «Как вы думаете? Бог есть или ого нет?» Чтобы задать такой вопрос, нужен очень глупый человек. Вопрос столь необъятен, столь невыразим. Как можно такое сказать? Даже сказать такое уже значит опошлить; это уже кощунство. Вы можете плакать, вы можете стенать, но вы не можете даже произнести этого. Вопрос столь таинствен, столь свят, что вы будете биться, но не сможете его сформулировать.
Я знаю и других людей. Они приходят и начинают дрожать, и говорят: «Мы не знаем, что спросить». Иногда приходит человек и спрашивает: «Ошо, что я должен спросить!» Это уже совершенно другой человек. Он даже не может сформулировать вопрос потому что жизнь так обширна и неизмерима. Как выразить ее словами? Стоит только выразить ее в словах, и она покажется по-детски глупой. Вопросы и ответы годятся только для школы, но не для жизни.
Некто приходит и спрашивает: «Есть ли Бог?» И он ожидает услышать ответ: либо да, либо нет. Вас натренировали в ваших школах, колледжах, университетах отвечать. На все, на любой вопрос вас учили отвечать. Вас никогда не учили спрашивать, помните: вас учили отвечать. Ваши экзаменационные билеты просто дают вам несколько вопросов, и вы должны на них ответить. От вас ожидается только Ответ. Важен не вопрос, а ответ «Есть ли Бог?» и вы ждете ответа. И естественно, что может быть только два ответа: де иль: чет. Но разве это будет иметь какой-то смысл, если сказать: «Да, Бог есть»? Решит ли это что-нибудь? Вы уже должны были слышать этот ответ раньше. Или, если ответ будет: «Нет, Бога нет», разве это как-нибудь поможет? Это ответ вы также уже знаете, оба ответа вам уже знакомы. Так что же вы хотите спросить?
Уж лучше помолчать, уж лучше колебаться. Уж лучше плакать навзрыд. Уж лучше открыть свое сердце. Ваша интенсивность, ваша жажда тогда не будет просто любопытством. Любопытство никогда не бывает рядом с сильной жаждой. И вы говорите: любопытство а сильная жажда вечного привел и меня в ваш лагерь. Я так не думаю. Вас могло привести любопытство. И этот человек задавал дурацкие вопросы; он задал, наверное,
сотню вопросов за те десять дней.
Сильная жажда приведет к одному вопросу, который оставит позади все остальные вопросы. Если ваша жажда сильна, тогда все вопросы собираются в один, который означает: «Кто я?» И с этих пор все остальное становится неуместным.