Говорят, вы совсем аскетом каким-то живете. Это правда? спросил он.
Правда.
Экий вы странный молодой человек Я в ваши годы и работал, и жил! С вашей наружностью можно отлично жить! прибавил Павлищев и весело расхохотался, подмигнув глазом. Или женщин боитесь? Напрасно напрасно Вы им должны нравиться!.. Нет, без шуток, поезжайте к Трифоновым Уж ублажите старика
Я обещал побывать на другой день.
А сегодня? настаивал почему-то Павлищев. Сегодня у них последний четверг.
Я отговорился под предлогом, что сегодня кончаю работу. И не хотел я идти в четверг, когда у Трифонова «народ».
А видно, барышня соскучилась. Это она, конечно, отца посылала!
20 мая.
Развязка пришла. Барышня физиологически на точке каления. Миллион несомненно мой, и она сделает глупость «выйдя замуж за мальчишку». Прежде она всегда называла это глупостью и смеялась над браками, в которых жена моложе мужа А теперь Запишу все по порядку.
Когда вчера вечером я пришел к Трифоновым, старика не было дома. У старухи была мигрень, и она была у себя на верху. «Барышня дома, барышня примет!» сказал мне лакей и пошел доложить.
Пожалуйте к барышне! проговорил он.
Я вошел в этот маленький кабинет. Ксения радостно протянула обе свои руки и проговорила.
Наконец-то. Отчего так долго не были?
Мне показалось, что за эти дни она немножко похудела и осунулась. Глаза ее горели неспокойным блеском, и что-то лихорадочное было во всех ее движениях.
Я, по обыкновению, сослался на работу.
Не лгите; когда кого хотят видеть, никакая в мире работа не помешает. Значит, вы не хотели меня видеть?
Очень даже хотел, прошептал я.
Так отчего же не приходили?.. Какие причины заставляют вас не ходить теперь и обещать не ходить, когда я выйду замуж?.. Ведь я через месяц буду женою Павлищева. Слышите ли? прибавила она словно с какою-то угрозою и серьезно и пристально глядела на меня.
Момент был, что называется, «психологический». Нужно было им воспользоваться, и я с приличною торжественностью и, понижая, как следует, голос, проговорил, слегка запинаясь, как человек, у которого вынуждают скрываемую им тайну:
Ксения Васильевна К чему вы спрашиваете?
Мне нужно знать всю правду всю понимаете ли? повелительно прошептала она..
Да разве вы сами не видите? чуть слышно промолвил я.
Ничего я не вижу Я вижу, что вы не друг мне
Но глаза ее говорили другое. Вся она просветлела и, казалось, замерла в ожидании моих слов
Не друг?.. переспросил я. Я больше чем друг Но вы скоро будете женою другого Разве смел я
Чего вы не смели?.. прошептала она.
Сказать, что уже давно люблю вас
И я покрыл поцелуями руку девушки.
Она отдернула руку, обвила мою шею и страстно прильнула к моим губам, вся трепещущая и счастливая.
А вы, мои желанный, мой красавец, разве не догадывались, что я люблю только вас! шептала она, и внезапно слезы хлынули из ее глаз.
Мы провели вечер влюбленных. Внезапная близость этой страстной девушки увлекла и меня, и я целовал ее руки, лицо, шею в каком-то безумном экстазе. Молодое, здоровое животное заговорило во мне; в эти минуты я, конечно, был влюблен в нее страстно и искренно.
Ксения решила завтра же отказать Павлищеву и поговорить с отцом.
Ты будешь моим мужем и никто более! властно проговорила она, когда я выразил сомнение в согласии отца, и обняла меня на прощанье с порывистою страстностью.
Поздравляю, ваше превосходительство!
XIX
внутренним светом невыразимого счастья. Оно, казалось, наполняло все ее существо: искрилось в глазах, светилось в улыбке, необыкновенно мягкой и доброй, говорило о себе в каждом движении И одета сегодня она была не так, как обыкновенно, не особенно заботясь о туалете, а с видимым старанием одеться к лицу, такая нарядная, свежая и хорошенькая в пунцовой кофточке и в светлой щегольской юбке, с гладко зачесанными назад роскошными белокурыми волосами, собранными на темени.
Василий Захарович с радостным изумлением взглянул на свою любимицу и сам невольно улыбался, любуясь ею. С появлением дочери, такой сияющей и радостной, сам он просветлел и словно в кабинете вдруг стало светлее и ярче.
Ксения как-то особенно порывисто горячо и нежно обняла отца и, возбужденная, присела около него.
Что с тобой сегодня, Сюша? Ты такая необыкновенная? весело спросил отец, заглядывая в ее глаза.
Необыкновенная? переспросила Ксения и вдруг смутилась, как девочка. Кровь залила ее лицо, шею, и она несколько мгновений молчала, улыбающаяся и счастливая.
Старик недоумевал.
Папа, наконец промолвила она, я пришла к тебе сообщить важную новость. Надеюсь, ты сердиться не будешь?
Сердиться? Когда ты такая счастливая? Какая же это важная новость?
Я решила отказать Павлищеву!
Василий Захарович никак не ожидал подобного известия. Изумленный, с широко открытыми глазами, он молча смотрел на Ксению, словно бы не находя слов и не веря тому, что она сказала.
Ты удивлен, папочка?
Признаюсь, совсем ты поразила меня, Ксения, проговорил, наконец, старик, видимо недовольный. Ты дала слово, весь город знает, и вдруг
Старик не сказал, что сам он так желал этой свадьбы, сулившей счастье и почет его дочери, и, кстати, связи, не бесполезные для его дел, и прибавил: