Сергей, прищурившись, подумал: «Блюм податлив, митинги и угрозы могут его сломать. Клерк глаза Лондона, за ним нужен контроль. Забастовки в Марселе могут отвлечь французов». Он посмотрел на Судоплатова:
Товарищ Судоплатов, что с портами? Можем ли подкупить чиновников в Марселе и Джибути? Дезинформация о «фашистском заговоре» как её запустить, чтобы задеть британцев и французов? И что с нашей агентурой там?
Судоплатов открыл папку, его взгляд пробежался по шифровкам. Он думал: «Рябинин на грани провала, подкуп в портах дорого обойдётся, но без этого грузы не пройдут. Слухи могут задержать флот». Он ответил:
Товарищ Сталин, в Марселе и Джибути у нас есть агенты. За миллион долларов можно подкупить таможенников в Марселе инспекторов и администратора порта. В Джибути французского чиновника, отвечающего за пропуск судов. Они могут закрыть глаза на наши корабли, но только до первой проверки при блокаде их заменят. Вчера наш человек в Марселе сообщил, что администратор порта согласился за 200 тысяч, но требует гарантий. Дезинформация: через наших людей в Париже и Лондоне можем распространить слухи о «фашистском заговоре» в их флотах. У нас есть связи в «LHumanité», «Daily Worker», левых изданиях. Если намекнуть, что офицеры их флота связаны с Муссолини или Франко, начнутся проверки, задержки, паника. Нужно 57 дней, чтобы слухи дошли через газеты и профсоюзы. Рябинин на пределе: вчера сообщил о телеграмме Дельбоса, но без копий. Он хочет добыть планы флота, списки кораблей, маршруты. Он работает под носом у французской контрразведки, и если его поймают, мы потеряем ключевого агента в Париже.
Сергей, откинувшись в кресле, посмотрел на карту, где красные флажки, словно капли крови, отмечали Испанию, Абиссинию, Красное море. Он сказал:
Подкуп одобряю. Выделим миллион долларов на весь срок операции, но каждый цент должен работать. Дезинформацию запускайте без следов, чтобы ничего не указывало на Москву. Рябинину прикажите копать глубже нужны телеграммы, списки кораблей, всё.
Он повернулся к Молотову:
Вячеслав Михайлович, что с обходными путями? Турция, Португалия сколько хотят Ататюрк и Салазар?
Молотов ответил:
Турция это лучший вариант. Ататюрк нейтрален, за 10 миллионов долларов в нефти откроет порт Мерсин для грузов в Абиссинию. Наш контакт, Февзи Чакмак, ждёт сигнала. Вчера мы отправили ему шифровку, он готов встретиться в Анкаре. Португалия уже сложнее: Салазар поддерживает Франко, но его люди любят деньги. За 5 миллионов долларов порты Лиссабона и Порту пропустят грузы в Испанию. Проблема в британской разведке она следит за Лиссабоном. Наш агент в Лиссабоне сообщил, что таможенники уже брали взятки, но Салазар может предать. Нужно три дня, чтобы отправить эмиссаров в Анкару и Лиссабон, но риск конфискации грузов остаётся.
Сергей подумал: «10 миллионов за Турцию, 5 за Португалию огромные деньги, но без них Испания и Абиссиния обречены. Ататюрк надёжнее Салазара, но доверять нельзя никому». Он обвёл взглядом собравшихся и сказал: Начинайте переговоры с турками и португальцами. Усиливайте митинги во Франции, запускайте дезинформацию в прессе. Задействуйте Марсель, Джибути, ускорьте поставки. Сделайте всё, о чём мы сейчас говорили. Всё ясно?
Все кивнули. Сергей, встав, прошёлся по кабинету, его сапоги стучали по паркету, звук отдавался эхом. Он остановился у карты, его пальцы коснулись красного флажка у Барселоны, и он произнёс:
Они хотят играть? Мы сыграем, но по нашим правилам.
Мадрид, 2 марта 1936 года
Мадрид 2 марта 1936 года был окутан предрассветной мглой. Узкие улицы, вымощенные булыжником, блестели от дождя, отражая жёлтые лучи фонарей, дрожавшие на облупленных стенах домов, хранивших следы недавних боёв вмятины от пуль и трещины от гранат. В районе Саламанка, где жил генерал, царила тишина, нарушаемая лишь шорохом ветра, гнавшего мусор по мостовой, и редкими шагами прохожих.
Особняк генерала, двухэтажный, с белёными стенами и красной черепичной крышей, стоял на улице Серрано, окружённый высоким кованым забором, чьи пики блестели под бледной луной. У ворот, освещённых одиноким фонарём, стояли двое охранников в тёмно-синих мундирах, с винтовками Mauser на плечах. Их лица, напряжённые, следили за улицей, а дыхание вырывалось паром. Внутри дома, за бархатными шторами, горел свет в кабинете на втором этаже. Генерал, мужчина лет пятидесяти, с сединой на висках и глубоко посаженными глазами, работал за дубовым столом. Его пальцы листали планы наступления на реке Харама, взгляд пробегал по строчкам. Расстёгнутый мундир висел на стуле, револьвер Astra лежал рядом с чернильницей. В холле первого этажа двое охранников стояли у лестницы, их тени дрожали на мраморном полу, а винтовки поблёскивали в полумраке.
За день до операции, в заброшенной квартире на окраине Мадрида, четыре агента ОГПУ готовили план. Комната, пропахшая сыростью и плесенью, освещалась слабым светом, отбрасывавшим тени на потрескавшиеся стены. На столе лежала карта Мадрида, помеченная красным карандашом: особняк, маршруты патрулей, переулки, мост Толедо. Главный агент, мужчина лет тридцати, с короткой бородкой, изучал карту, его пальцы теребили карандаш. Он думал: «Генерал ключ к их наступлению. Его смерть парализует фалангистов на месяцы. Но в доме охрана, а на улице патрули. Малейшая ошибка будет стоить нам жизни». Он знал из шифровки Москвы: генерал готовит атаку у Харамы, его устранение сорвёт планы. Рядом стояли трое: первый, коренастый, с широкими плечами; второй, худой, с цепкими глазами, сжимавший нож; третий, с усталым лицом и морщинами, державший руку на кобуре с ТТ.