Наконец вдалеке показалось неспешно продвигающееся облако пыли.
«Ага, ага, вот только не с той стороны, подумал Вовка. Батя, видать, через другой мосток проехал, и заехал сначала домой. Ого-го, а в коляске-то вертикалка лежит старенький ИЖ-12. Это куда же это мы собрались?»
Давай залезай, Володька, сейчас расскажу все по пути. Отец устало нагнулся за приготовленным сыном котелком с картошкой и пакетом с бутербродами, забросил все перечисленное вместе с пластиковыми флягами для воды в коляску и тихонько поехал через мостки. Нашли твоего дружка, начал рассказывать он на ходу. Народ уже по домам расходиться стал, я как раз подвозил кое-кого Только вот что-то Тимка сам не свой истерика с ним, что ли А может, просто перенервничал ерунду какую-то мелет про огромное озеро, про стаи гусей на нем. Где там озеро-то? Болото дальше есть мелкое не утонешь, только вываляешься в грязи. Да ты должен знать это место, мы туда иногда уток с тобой ходили стрелять. Так что, скорее всего, врет он как сивый мерин Однако проверить надо, мы со Степанычем решили пусть ведет, а выпороть никогда не поздно. Может быть, за болотом что-то и есть не очень большое, туда давно никто не совался напрямик, а в обход все ноги стопчешь, если не переломаешь. Вот поэтому я ружье и прихватил. Взял еще десяток патронов с дробью: вдруг придется утку на ужин стрельнуть И уже под нос отец пробурчал: Да картечи на всякий случай небось егерь не замает за весеннюю охоту без разрешения.
Это Тимка-то? вдруг спохватился Вовка, осознав, что его друга поймали на обмане. Ты чё, пап? Это я могу э-э-э сболтнуть что-то ради красного словца. А Тимка и раньше всегда правду в глаза любому мог сказануть, а уж после смерти матери зарок дал. Сказал, что с этого момента врать больше никому не будет, даже если за правду накажут сильно. Хуже, мол, чем сейчас, точно не будет. Он, по-моему, даже специально нарывается
Тимка действительно нарывался. К примеру, в школе, если учителя замечали любой
непорядок в классе, то знали, что могли обратиться к нему. И он, если принимал малейшее участие в беспорядке всегда сознавался, не закладывая, однако, при этом остальных. И шел беспрекословно убирать битые цветочные горшки и стекла, оставляя дневник на столе учителя. А если участия не принимал, а страдали при этом невиновные, то подстерегал зачинщиков на улице и пытался заставить их принять участие в наказании. Обычно это продолжалось до чьих-нибудь кровавых соплей. Либо Тимкин соперник был бит и соглашался с его доводами, либо ему надоедало размазывать юшку по всклоченной физиономии правдолюба и он шел в учительскую, только чтобы отделаться от того. Организованную один раз «темную» Тимка стоически перенес и только с большим ожесточением стал отстаивать свои убеждения. Всеми вокруг это называлось обостренным чувством справедливости, а сам Тимка говорил, что ему так легче. В последнее время ему стоило только заявить, что он не возражал бы против признания виновных, и те просто молча поднимались, чтобы принять наказание.
Кстати, а что ты еще в коляску набросал? Домой заезжал никак? спросил Вовка.
Угу, заезжал. Картошки еще взял в золе напечем. Ну и набор для ушицы, ухмыльнулся отец. Лук, чеснок, морковь, соль В любом случае супчика похлебаем, что бы там Тимка ни обнаружил Блин едрена Матрена! Это подбросило на лесной колдобине несовершенное транспортное средство, как только они съехали с наезженной грунтовки на заросшую тропинку.
Зажигалку взял?! прокричал Вовка на ухо отцу, в очередной раз подскочив на кочке. А снасти? Лески, крючки?
Даже лучше вон сеточка капроновая лежит, бреднем пройдемся. А «энзэ» топор, одеяло, зажигалка, ложки, кружки, буты ну все нужное всегда в коляске валяется.
Семейный «тарантас» наконец выполз к небольшому оврагу, за которым расстилался густой смешанный лес. Пахнуло свежестью, еловыми ветками, терпким настоем прошлогодних прелых листьев и вонючей гарью, облако которой медленно догнало ездоков и накрыло удушливым покрывалом.
Собирай все вещи в мешок, прокашлялся отец. Да привяжи крышку к котелку и сунь его в пакет, а то будешь потом свои припасы со стенок рюкзака собирать Ага, давай его сюда. Одеяло сверху накидывай. Тебе вон ту сумку. Всё, потопали
Пробирались к месту Вовка с отцом около двух часов, шли тяжело. Упавшие деревья перемежались крутыми овражками, склоны которых были покрыты прелыми почерневшими листьями, скрывавшими мокрую глинистую почву. Ноги разъезжались, теряя опору, и Вовка пару раз соскользнул в ручей на дне одной промоины. Ботинки были уже покрыты толстым слоем грязи, не желающей отчищаться на трухлявых сучьях, разбросанных по краям незаметной тропинки. Да и та начала понемногу исчезать и скоро совсем потерялась в пробивающейся сквозь старую осеннюю подстилку траве, которая почти полностью скрыла следы недавно побывавших тут людей. Только по кое-где обломанным веткам, сломанным стеблям папоротника и случайно попавшейся не до конца истлевшей пачке из-под сигарет можно было угадать, что человек когда-то ставил свою ногу в этом мрачном месте. Лес был похож на нетронутые заросли старого валежника, собранного неведомыми силами в одном месте. Помимо прочего, этот сухостой был приправлен сочащимися влагой мхами, которыми поросли сгнившие на корню деревья, а также пугал царящей вокруг тишиной. Даже обычной живности почти не было, словно звери тоже избегали давящей мрачности бурелома. Только неугомонные сороки стрекотали где-то по верхушкам деревьев да мелькнула раз заячья спина в кустах.