Но разве романтический Кавказ это степь? И Лермонтов попросту «отрезает» ее, показав самый край плато, его страшные утесы. Одновременно художник добавляет желательное. При этом мы не можем упрекнуть его: такого не бывает! Он резонно возразит: бывает! указав на реальную деталь пейзажа в окрестностях.
Но, пожалуй, особенно показательна метаморфоза Эльбруса. Поскольку основные элементы взяты с Бермамыта, мы вынуждены согласиться, что заснеженный гигант на полотне действительно Эльбрус. Но подчеркнем особый, лермонтовский, как и все остальное.
Эльбрус естественный ориентир в любой точке плоскогорья меняет свое положение относительно ближних гор в зависимости от перемещения наблюдателя. Лихой наездник, который проносится из края в край многокилометрового плато, то спускаясь в котловины, то взбираясь на вершины, обнаруживает эту изменчивость в первую очередь.
Такова объективная предпосылка. Ну, а цель художника?..
Чтобы изобразить реальный вид с Большого Бермамыта, требовался сильно вытянутый по горизонтали холст. Ровная линия плато; параллельно ей столообразная вершина ближней горы и длинная цепь снеговых пиков; над степью пологие склоны далекого Эльбруса, который отсюда кажется сравнительно невысоким. Так впоследствии и построил свое полотно известный художник Н. А. Ярошенко, сохранив пропорции натуру. Не ставя перед собой задачу сравнивать эти две работы, отметим лишь основное: Лермонтова-художника явно не удовлетворяли реальные пропорции пейзажа. Легендарная Шат-гора должна быть гораздо выше всего остального в картине! Она должна быть гораздо круче! Она должна производить впечатление величия и оправдывать своим видом всеобщее поклонение...
И Лермонтов решительно перемещает гору, разворачивает и увеличивает ее, уравновешивает свет и тень на склонах. При этом становятся проще контуры, отбрасываются ненужные детали. Происходит преобразование мира объективного в субъективный, реального прототипа
в художественный тип.
Остается ли неизменным творческий метод Лермонтова-пейзажиста при переходе в иную сферу художественного творчества в сферу слова?
Возвращение к дуэльной скале
Итак, Эльбрус со снеговым хребтом. Откуда открывается эта панорама? В ближайших окрестностях только с Большого Седла, одной из вершин Джинальского хребта в десяти километрах от Нарзана. Каждый истовый курортник к концу лечебного срока шутя взбегает сюда на рассвете. Но где «вершины гор, как бесчисленное стадо»?
Цирки Малого Бермамыта. Фото автора.
«Березовая балка». Акварель А. Н. Долгорукова. 1839. ГПБ.
«Дуэльный утес» на Малом Бермамыте. Фото автора.
Изменение горных силуэтов. Фото автора.
А может быть... Может быть, Лермонтов представлял себе панораму с Машука? Ведь в Пятигорске он пробыл тогда целых два месяца. Эльбрус и снеговую цепь видел он и из окна своего дома, и с вершин всех окрестных гор, где постоянно бродил. В частности, с Машука, действительно: «Кругом... вершины гор... как... стадо». Сравнение вполне приемлемо для лакколитов Пятигорья, а их названия Верблюд, Бык словно подсказывают такой образ. Но горы эти можно перечесть по пальцам, да и стоят они среди степи весьма просторно.
Снова тупик? Но вернемся на Бермамыт. «Кавказский вид с Эльбрусом», как правило, заставляет исследователей вспомнить сцену дуэли . Однако идентифицировать полотно с пейзажем из «Героя нашего времени» мы не можем. В частности, и потому, что на холсте нет никаких окрестных вершин: лишь черная бездна да темный силуэт ближнего гребня впереди. Ну, а в натуре?..
Мы на вершине Малого Бермамыта. Уже ничто не загораживает белых пиков Кавказского хребта. Между нами и хребтом бесконечные зеленые вершины. Среди них лежат верховья крупнейших северо-кавказских рек: Малки, Кубани, Кумы. Впрочем, это уже география. А поэт, глядя на зеленые склоны, по которым бродили несчетные отары и табуны, сказал:
«Кругом, теряясь в золотом тумане утра, теснились вершины гор, как бесчисленное стадо, и Эльборус на юге вставал белою громадой, замыкая цепь льдистых вершин, между которых уж бродили волокнистые облака, набежавшие с востока».
(Кстати, о географии. Читатель вправе иронически усмехнуться, но на юге Эльбрус находится лишь относительно Бермамыта; и с Машука, и с Джинала он виден на юго-западе.)
Идеальная площадка
И тут на помощь пришли черновые автографы Лермонтова. В первом варианте
читаем: «Вымерили площадку: она была шагов восемь в ширину в самой середине, но подвинувшись ближе к краю...» Итак, автор шел от реально представляемых размеров площадки, но, уже начав описание, вспомнил другое число: «шесть шагов». Эти шесть шагов между противниками упоминались в тексте уже шесть раз: безобидная шутка подгулявшей компании («...на шести шагах их поставлю... Славно придумано!»), заговор («стреляться будете на шести шагах этого требовал сам Грушницкий»), предупреждение Вернера («смотрите не попадитесь... Ведь на шести шагах!»), осмысление ситуации Печориным («Впрочем, на шести шагах промахнуться трудно... ваша мистификация вам не удастся»), начавшийся было фарс («Извольте отмерить шесть шагов... Становитесь!..») и, наконец, перехват инициативы Печориным («Видите ли на вершине... узенькую площадку?.. Каждый из нас станет на самом крае... потому что вы сами назначили шесть шагов»).