гибели Лермонтова командир нижегородцев был одним из тех, кто, отдавая последнюю почесть поэту и товарищу, нес на своих плечах гроб до уединенной могилы у подножия Машука... Во время событий, изображенных на наших акварелях, Безобразов уже генерал-майор, начальник правого фланга. Он-то и возглавил действующий отряд, уступив командование своему начальнику Гурко на короткое время приезда последнего.
Еще одна замечательная личность капитан генерального штаба Ф. Ф. Торнау. Окончив Царскосельский лицей, он с 1832 года служил в Тифлисе под начальством друга Пушкина генерала В. Д. Вольховского. Как военный разведчик, дважды преодолевал земли немирных черкесов: с морского побережья на Кубань и обратно. При этом Торнау выдавал себя то за беглого кабардинца, то за чеченского абрека. Очередная попытка оказалась неудачной: два года томился он в плену, прежде чем удалось бежать.
Торнау был в добрых отношениях с братьями Бестужевыми, А. Одоевским и другими декабристами, переведенными из Сибири. Вхожий в дом князя А. Г. Чавчавадзе, он был хорошо знаком с его дочерью Ниной, вдовой А. Г. Грибоедова. Торнау вспоминает, как на минеральных водах он дружески сошелся со «знаменитым по своему уму доктором Мейером , выведенным Лермонтовым в «Герое нашего времени» (Вернер)» . Насыщенная событиями и встречами, обнимающая непрерывных двадцать лет, кавказская биография Торнау сама по себе характеризует его как прогрессивного русского офицера. Добавим, что отчеты военного разведчика являются ценнейшим материалом по истории, этнографии, исторической географии Кавказа, а его мемуары, отмеченные неоспоримым писательским талантом, стали не только занимательным чтением, но и настольной книгой ученых, кавказоведов и филологов.
В 1843 году отрядный обер-квартирмейстер (помощник начальника штаба) Торнау вместе с командующим подписывает копию походного журнала, отсылаемую в Петербург царю .
В отличие от всех названных М. П. Глебов, друг Лермонтова и секундант на роковой дуэли, отсутствовал в действующем отряде. Однако и ему осенью того же 1843-го довелось проезжать берегами Урупа, проезжать, увы, не по своей воле. Курьерская тройка была остановлена закубанскими абреками прямо на почтовом тракте, который считался вполне безопасным. Десятым октября датирована сохранившаяся в архиве записка Глебова, адресованная младшему брату: «Пишу к тебе бог знает откуда , имя деревни не сказывают, боятся что откроют мое местопребывание. Нас взяли как дураков, щепки даже в руках не было, чтоб защититься, и где под Ставрополем среди белого дня , схватили и притащили сюда скажу тебе, что скучно и грустно, и голодно и холодно, но с божьей помощью перенесу все» .
Через полтора месяца Глебова выручили из плена. Имя его в петербургских гостиных окружил романтический ореол, но никогда и никому не рассказывал он о тягостных подробностях происшествия.
Уже при начальном знакомстве с акварелями замечаем различие в форме пехотинцев. Воротники, погоны и околыши у одних солдат темно-зеленые с красными выпушками, у других чисто красные. Форма соответствует каким-то егерскому и пехотному полкам. Но каким именно? Теперь из архивного журнала узнаем, что в колонне на Урупе находились полки Житомирский егерский и Тенгинский пехотный. Это лишний раз убеждает в безукоризненной документальности швейцарского художника.
Да, в закубанской экспедиции участвуют и однополчане Лермонтова (в скромном сюртуке Тенгинского полка, темно-зеленом с красными отворотами, запечатлен он на известном портрете работы К. Горбунова).
Орудия же, которые показаны на первом плане обоих рисунков, принадлежат 20-й пешей (пехотной) артиллерийской бригаде. Подробно о ней чуть позже. Пока лишь напомним, что бригада участвовала в деле при Валерике, описанном в знаменитом стихотворении Лермонтова, и что наиболее содержательные мемуары о поэте на Кавказе оставили офицеры этой бригады: К. X. Мамацев («Как сейчас вижу его перед собою... Он был отчаянно храбр, удивлял своей удалью даже старых кавказских джигитов»), А. Д. Есаков («Редкий день мы не встречались в обществе...») и А. Чарыков («Мы, артиллеристы узнали, что на вечере будет Лермонтов и, конечно, не могли пропустить случая его видеть...»)49 .
По-новому смотрим мы теперь на две кавказские акварели. Здесь знакомые поэта, друзья, однополчане... Вот в таком действующем отряде познакомились