«Благодаря любезности одного женевца...»
В начале XIX века в Публичной библиотеке состояли на службе виднейшие представители отечественной литературы: поэты К. А. Батюшков и А. А. Дельвиг, писатель М. Н. Загоскин, переводчик «Илиады» Н. И. Гнедич. Бессменным директором был А. Н. Оленин историк, археолог, президент Академии художеств.
Теперь о племяннике пастора. Эдуард Гаспарович фон Муральт, доктор философии, успел издать в Цюрихе книгу, посвященную римской истории, и в Петербурге другую, о древнегреческих памятниках на юге России, когда в 1838 году Оленин назначил его «исправляющим должность библиотекаря». Русским отделением заведовал в ту пору И. А. Крылов. Кроме него в штате библиотеки были три университетских профессора (И. Ф. Говальд востоковед, Д. П. Попов эллинист, М. С. Куторга историк) и два академика (М. И. Броссе и А. X. Востоков поэт, крупный филолог-славист). Вот каковы коллеги Муральта-младшего. Сам он, назначенный состоять при «депо манускриптов», уже через два года выпустил в свет каталог греческих рукописей первый печатный каталог в истории Публичной библиотеки.
Тогда же он получил еще одну должность. Произошло все благодаря бывшему сотруднику его дядюшки, уроженцу Женевы Флориану Антоновичу Жилю. По рекомендации пастора Жуковский пригласил Жиля учителем к царским детям. Многолетнее пребывание в придворном кругу не прошло бесследно: веселый и энергичный швейцарец в чине статского советника был назначен «начальником I отделения Эрмитажа и собственной его величества библиотеки, заведующим Арсеналом собственного дворца и Царскосельского и тамошнею библиотекою». В Эрмитажной библиотеке срочно потребовался помощник, им и стал Э. Г. Муральт, продолжая при этом службу у Оленина.
Здесь уместно вспомнить фразу из биографии Мейера: «Благодаря любезности одного женевца, удалось показать несколько видов при дворе, где они были приобретены». Прочные связи Жиля с Муральтами, опекающими художника, позволяют с уверенностью предполагать, что речь идет именно о нем.
В течение трех последующих десятилетий Жиль и Э. Муральт, оставаясь в Петербурге, плодотворно занимались историей, археологией, музейным делом и заслуженно вошли в летописи отечественной науки .
Выставка на Неве, вернисаж на Мойке
Вернемся к биографии художника Мейера: визит к издателю газеты.
Просьба о содействии исходит от давнего благодетеля Греча. Кроме того, хлопочет лично Муральт-младший, первый помощник Жиля в Эрмитаже. Всезнающий Греч, разумеется, осведомлен о влиятельности Флориана Антоновича (кстати, своего былого коллеги) при дворе... Куда ни кинь,
просьба о протекции Мейеру не из тех, которым можно отказать. Но зачем отказывать? Даже наоборот...
Уроженцем Швейцарии был отец жены Греча. Наезжал туда и сам Греч: «Я видел много озер в Швейцарии и Италии, но Цюрихское всегда останется памятным в моей душе. Волнистые, не крутые, не утесистые берега его, подернутые яркою зеленью, испещренные белыми и желтыми домиками, светлые, разноцветные струи, то синеватые, то зеленые, то с желтистым отливом, по которым шныряют взад и вперед лодки и быстро плавают стройные пароходы; потом движение населенного шумного города, высящегося огромными великолепными зданиями, башнями старинных церквей, и, наконец, окраина пестрой, живой картины, светлосизые горы на краю горизонта все это представляет зрелище прекрасное, восхитительное, единственное!»
Перед нами фрагмент гречевых «Писем с дороги по Германии, Швейцарии и Италии»; цензурное разрешение на выпуск их было получено незадолго до прибытия парохода «Наследник» . Читатели уже громогласно оповещены о предстоящем издании. И тут вдруг сюприз: появление славного художника из Цюриха. Разумеется, выставка швейцарских пейзажей в его, Греча, собственном доме оказывалась превосходной рекламой для выходящей книги.
Через четыре дня после того как пароход, доставивший Иоганна Якоба Мейера, причалил к Английской набережной, на противоположной стороне Невы «открылись для публики двери Академии художеств, вмещающей в себя теперь все, что художники наши и иностранные произвели для России в течение трех лет» . Это было важнейшим событием в культурной жизни. Карл Брюллов, уже стяжавший великую славу «Последним днем Помпеи», показывал большое полотно и два портрета. Молодой Айвазовский, недавно удостоенный золотой медали и посланный за границу «для дальнейшего усовершенствования», прислал несколько новых марин. Знаменитый скульптор Витали представил эскизы барельефов для возводимого Исаакиевского собора. Здесь же модель памятника Карамзину: муза истории Клио на высоком постаменте; памятник будет отлит находящимся в зените известности Клодтом и, установленный на родине историографа в Симбирске, станет украшением города. Наплыв публики огромен: по сообщениям прессы до девятнадцати тысяч человек в день!
И. Я. Мейер. Две акварели. ГМИИ им. А. С. Пушкина. Москва. Придорожная капелла неподалеку от Инсбрука