Железноводск.
Пятигорск.
Е. Е. Мейер. Две гравюры. 18421845 гг. Казачий пост Абакан.
Скалы над Чуей.
Главный фасад Ораниенбаумского дворца*.
Титульный лист альбома «Виды императорских дворцов и парков в окрестностях Санкт-Петербурга». 18421845. Далее звездочкой (*) отмечены литографии с оригиналов И. Я. Мейера из этого альбома.
Было от чего растеряться! Одно дело скромный и никому не известный «кавказец» (чуть ли не дилетант, по мнению некоторых искусствоведов), и совсем другое, когда он же оказывается еще и автором блестящих зарисовок северной столицы.
Следовательно, все это работы Егора Мейера?
На петербургских акварелях проставлены годы: 1843 и 1844. Снова обращаюсь к академическому архиву. Да, в 1843 году Егор Егорович действительно был в столице. Но он напряженно писал тогда холсты по своим сибирским эскизам. Да, и начало 1844 года также прошло здесь, но, получив от академии программу для пейзажа на соискание золотой медали, отправился он не позднее апреля в Одессу, где и оставался до декабря . Когда уж тут успеть с петербургской
серией?!
Будете в Ленинграде непременно познакомьтесь с картотекой Вольценбурга, советовали мне перед отъездом. В азарте первых дней совет позабылся; неудачи заставили вспомнить.
Видный советский ученый Оскар Эдуардович Вольценбург в течение многих лет собирал сведения о художниках, работавших в России. Каталоги его насчитывают пятьдесят тысяч имен. Уникальные материалы стали основой биобиблиографического словаря «Художники народов СССР». Заинтересовавшись Мейером, естественно было обратиться к этому словарю, но многотомное издание дошло в ту пору лишь до буквы «Е». Вот почему я воспользовался любезным приглашением дочери ученого, Ольги Оскаровны, и очутился в старинной петербургской квартире. Тринадцать объемистых шкафов, около полумиллиона каталожных карточек! На каждом имя художника, ссылка на литературный источник и краткая суть сообщения. С портрета на стене спокойно и дружелюбно смотрел пожилой голубоглазый человек, который выполнил этот гигантский и поистине подвижнический труд.
Среди разрозненных материалов о Егоре Мейере особенное внимание привлек один, касающийся экспедиции 1842 года под руководством прославленного географа П. А. Чихачева. Чуть позже вышла его книга «Путешествие в Восточный Алтай». Издание богато иллюстрировано. В предисловии читаем: «Виды сняты с натуры Георгием Мейером, воспитанником Академии художеств. Талант этого юного, не испорченного славою художника значителен. Я обратился к самым известным парижским литографам для воспроизведения некоторых рисунков» .
Итак, Париж, литографии. Сразу приходит на память петербургская серия, изданная там же и примерно в то же время. Но автором ее назван J. Meyer. А мы, взяв в руки роскошную ин-кварто книгу Чихачева, обнаруживаем на алтайских рисунках автографы: G. Meyer или Georges Meyer .
Простое сопоставление подписей в двух парижских изданиях, причем изданиях синхронных, убеждает: перед нами два Мейера, два современника, два пейзажиста. Кто же этот второй?
Захожу еще на одну выставку западноевропейского видового рисунка XIX века в Эрмитаже. Работы, числом более ста, различались между собою по манере исполнения. Но некоторые, хотя бы «Дворец герцогов Нассау в Биберахе» или «Руины храма Юпитера в Помпеях», казались написанными той же кистью, что и виды кавказских курортов. Легкие мазки, скрупулезность рисунка, мягкие переходы оттенков, воздушность облаков все заставляло искать внизу знакомый росчерк... Там стояли иные имена .
Правда, проспект выставки предупреждал: «Признаки национальных школ в этом жанре ощутимы сравнительно слабо». И искусствоведы крупнейших музеев Москвы и Ленинграда отказывались делать какие-либо выводы о национальной принадлежности J. J. И все-таки, переходя от одной витрины к другой, трудно было отделаться от мысли: манера нашего Мейера плоть от плоти представленных здесь художественных школ: австрийской, немецкой, но, пожалуй, особенно швейцарской.
Тысяча однофамильцев
Укор не был неожиданным. К этому фундаментальному изданию рука протягивается в самую первую очередь. В словаре около тысячи художников по фамилии Мейер. Имена двухсот из них начинаются с «J». В глазах рябит, голова идет кругом. Как тут сориентироваться? Разумеется, сразу можно исключить ювелира из Аугсбурга, литейщика колоколов из Любека или, скажем, художника по фарфору с Севрской мануфактуры. Но остаются архитектор из Франкфурта, живописец из Вены, маринист из Бреста, рисовальщик из Праги, гравер из Данцига...
К тому же весьма серьезная научная статья утверждала: из всех Мейеров «в России работали, согласно словарю Тиме и Беккера, трое». Далее уточнялось: третий назван ошибочно, на самом деле их было лишь двое братья Иоганн Георг и Иоганн Кристоф из Нюрнберга, которые служили в Российской Академии наук с 1778 по 1816 год . Вот почему постоянно теплилась надежда, что J. J. русский художник, следовательно, мог и не попасть в зарубежное издание. Ведь нет там, к примеру, Егора Егоровича, академика пейзажной живописи (хотя Георгиев Мейеров перечислено добрых два десятка!). Но когда все новые и новые признаки стали убедительно указывать на Запад, пришлось еще раз перелистать знаменитый гроссбух.