для биографов.
Сорок дней спустя закончена романтическая драма «Странный человек» с предисловием: «Лица, изображенные мною, все взяты с природы; и я желал бы, чтоб они были узнаны, тогда раскаяние, верно, посетит души тех людей».
Центральный герой поэт Арбенин «страстно влюблен» в Наталью Федоровну Загорскину, которая сначала относится к нему благосклонно, но затем отвергает. Сюжет явно автобиографичен: в пьесу включены те же послания, что сам Лермонтов посвящал Н. Ф. Ивановой, героине дано то же имя-отчество.
С небольшими поправками вошло в текст «Странного человека» и лермонтовское «Видение»:
Соотнося стихи с письмом, можно было догадываться: Ивановы находились неподалеку от Москвы, на берегу Клязьмы и «в соседстве» с деревней Николая Поливанова. А точнее?..
Пока место не было названо, скептики продолжали упорствовать: «Тайна Н. Ф. И. не раскрыта!»
Рисунки вносят ясность
Гипотеза требовала проверки. Так ли было и за двадцать лет до выхода справочника? И если да где гарантия, что друг Лермонтова и Шеншина находился именно там?..
Такой гарантией стал карандашный рисунок Николая Поливанова с надписью «Петрищево в 1831 году».
Это групповой фамильный портрет. В изящной двуколке к парадному крыльцу подъехал глава семейства (о нем в письме Шеншина: «...хотя тебя и уверяет твой папинька, что мы пострелы, негодяи но пожалоста не верь»). Рядом взрослая барышня старшая дочь. Их сопровождает верховой сам художник. Хозяйка дома вышла навстречу со всеми чадами и домочадцами. Персонажи рисунка поименованы.
На другом листе красные крыши и ярко-желтые стены усадебных строений среди сочной зелени парка. Двумя белыми пирамидками отмечен въезд. На переднем плане обширный пруд. Авторское «Вид дома в Петрищево, 2 июля 1831 года» окончательно
убеждает: дружеское послание из Москвы было получено именно здесь.
Найденные листы подсказывают еще один вывод. В ленинградском музее хранится тетрадь Лермонтова, относящаяся к пребыванию в юнкерской школе (18321834 годы). Среди рисунков «Общий вид местечка у пруда» и «Всадник у пруда, за которым виден город». Названия условные (даны искусствоведами).
Перед нами все то же Петрищево, дважды зарисованное юнкером Лермонтовым по памяти в Петербурге. Так мы впервые узнаем, что он бывал в подмосковной усадьбе своего друга.
Условие необходимое, но недостаточное
Прежде всего в буквальном смысле: пешком.
Задача: найти старинный дом на крутом берегу. Подсказка: всаднику здесь не переехать вброд только вплавь.
«Река Клязьма берет начало в Московской губернии... постепенно переходит от ручья к реке в двадцать с лишним сажен шириной; глубина ее также изменяется и достигает в некоторых местах трех сажен; протяжение от источника к тому месту, где река входит во Владимирскую губернию, простирается до 186 верст» так было век назад. А ныне?
Н. И. Поливанов. «Петрищево в 1831 году». Рисунок карандашом. УХМ. Публикуется впервые.
М. Ю. Лермонтов. Петрищево. Рисунок карандашом. 18321834. ИРЛИ. Ленинград.
Н. И. Поливанов. «Вид дома в Петрищево. 2 июля 1831 г.» Акварель. УХМ. Публикуется впервые.
Берега оказались крутыми почти повсеместно. А вот глубина... Верст сорок от истока русло переходят вброд. Затем скромная речушка превращается в... огромные водохранилища Клязьминское и Пироговское канала имени Москвы. Чинно плывут теплоходы, проносятся «Метеоры», белеют косые паруса яхт. Зато ниже плотины Клязьма течет в первозданных берегах, можно снова
искать сходство с лермонтовским пейзажем. И находить, ибо река стала глубже...
Ну, а старинные усадьбы? Одних и след простыл. Другие подновленные, обстроенные стоят на вершинах прибрежных холмов: лечебницы, детские сады, пионерские лагеря. Чуть коснешься истории прошлого века, о чем только не вспомнят старожилы! Только о визите поэта ни звука.
«Вот Иванов наш в мундире»
Стихи Федора Федоровича Иванова печатались в журналах, комедии и драмы имели немалый успех на сцене. «Очень забавно иногда он певал в дружеском кружке у камина, покуривая трубку и прихлебывая пунш, русские песни на французском языке... Нас очень смешили эти ребяческие проказы... В разговорах и спорах приятельских, забавных, подчас важных, поучительных, ученых, мы забывали, что живем на развалинах сожженной Москвы; музыка, пенье, танцы под клавикорд перемежались чтением припасенных хозяином или гостьми стихов, а иногда и тут же написанных под шумок по вдохновению или задаче... Было так весело всякий раз с шести часов вечера до полуночи в дружеском кружке литераторов, остряков и образованных женщин».