И, вспоминая недолгую жизнь Фернана Контандена, парижский актер осознает себя Фернанделем. Потому он столь тщателен, что хочет выяснить себя с самого начала, потому и принимается за эту не слишком свойственную его возрасту и темпераменту работу, хотя, по совести говоря, не сразу и сообразишь, как смог он выкроить время, чтобы продиктовать две сотни страниц: в том же, тридцать восьмом году, когда вышли «Воспоминания», он снялся в восьми картинах, из вечера в вечер пел и плясал на сцене театра «Порт Сен-Мартен», объезжал Францию с программой мюзик-холла, записывался на пластинки, только что не выступал по телевидению потому, что его тогда просто не существовало. Одним словом, он держит за хвост сказочную птицу удачи, о которой мечтал с детских лет, когда был свято убежден, что птица эта будет петь только в его саду. А он будет ей подпевать, ибо вначале было пение.
И Фернандель выстраивает свою автобиографию так, чтобы никто ни на мгновение не усомнился в этом его праве на удачу, на славу, на богатство. Он знает себе цену своему голосу, своему комизму, своей пластике это цена, которую устанавливают публика, антрепренеры, журналисты. А если она чуток и завышена, так это
не его вина Вы хотите видеть меня таким вот он я, как на ладони, ничего не скрывающий: «Я ведь южанин, а южанина не спрашивают, он говорит сам».
Мальчику было пять лет, когда он дебютировал на сцене старого театра «Шав» (театр был рядом с домом, и мальчику было недалеко ходить) в третьесортных мелодрамах, в пасторалях, театрализованных сценах из Евангелия, в древних фарсах. Репертуар здесь не менялся столетиями: «Горбун», «Шарманщица», «Разносчица хлеба», сюжеты пьес были примитивны, как названия. От них можно отмахнуться, но для марсельских окраин это был Театр, это было Искусство, всепоглощающее, высокое как раз своей примитивностью и неизменностью. «Только марсельцы знают, что такое театр. Это смесь Амбигю, воскресной школы, митинга и боя быков. Ибо зрители не просто присутствуют на спектакле, они участвуют в нем».
И в этой атмосфере маленький Фернан подает реплики, путается в реквизите, забывает текст, плачет, срывает аплодисменты охочих до волнения и восторга марсельцев. А по утрам «на рынке поклонники узнают меня, рвут на части, передают из рук в руки, как ведро с водой на пожаре Мама так гордилась мной, что забывала брать сдачу у торговок». Это очень точная обмолвка. О чем бы ни вспоминал Фернандель в будущем, он не преминет указать со скрупулезностью счетовода: «В тот вечер мне вручили двадцать пять франков и недельный ангажемент по пятнадцать франков за вечер». Судя по всему, семейство Контанденов не отличалось достатком, и сантимы там считали с провинциальной тщательностью. И потому первые гонорары Фернана были отнюдь не помехой в семейном бюджете.
Но дело было не только в этом. Дело было в папе. В его тщеславии. Скажем сразу, маленький Фернан вовсе не сопротивлялся честолюбивым мечтам папы о будущей славе фамилии. В отличие от своего друга и коллеги Габена, биография которого поразительно похожа на судьбу Фернанделя, Контанден-младший сам шел навстречу сцене и экрану, порой даже подгоняя замечтавшегося отца. Ибо папа-Контанден, подобно папе-Монкорже, мечтал видеть своего сына тем, кем так и не удалось стать ему самому: знаменитым во всей округе певцом под звучным псевдонимом Сине.
Папа отправляет сына на сцену. Затем скрепя сердце отказывается от театральной карьеры наследника в семь лет Фернану надо идти в школу, где уж тут думать об аплодисментах. Правда, и школа может пригодиться на худой конец, если не окажется таланта. Тогда знание арифметики и географии будет весьма кстати в работе банковского служащего. Но это программа-минимум, а максимум Максимум это Полен, властитель дум предвоенного Марселя, шансонье и комик. Это имя основательно забыто, быть может, оно не было столь знаменито и прежде, как это кажется Фернанделю. Это не важно в памяти будущего комика воспоминания детства располагаются по иерархии, не соответствующей тому, что было на самом деле. Важно, что это был его Полен-идол, пример для подражания. Первая встреча с Поленом стала для Фернана началом биографии. «Я стану комиком», сказал он родителям, и с этой минуты квартира Контанденов стала репетиционным залом Фернанделя.
«Спустя два дня я знал на память весь репертуар моего идола. Не могу сказать, что я понимал при этом скрытый смысл и деликатные намеки его гривуазных куплетов». А потом папа сказал: «Фернан, завтра ты дебютируешь». Трудно сказать, как удалось это папе, но маленький Фернан был вытолкнут на сцену в традиционном костюме французского солдатика.
С этой минуты он становится актером. Папа сделал все что мог, папа мог уйти. И Контанден-младший немедленно завоевывает популярность, его тоненький голос, цепляясь за растущие зубы, выводит на всех сценах Марселя слова шлягеров той поры: «Друг мой Бидес», «Анатомия», «Ах, как я тебя люблю», «Он и я», «У нее борода Филомены», «Кассирша большого кафе», завершая это песенкой «Мамзель Роза», в которой юный певец сотни раз предлагал красотке Розе свою «маленькую штучку», над которой много лет спустя так потешались Ильф и Петров. Ребенок становится профессионалом.