Ладно, шёпотом говорит Лоренс, от сладкого ужаса закрывая глаза. Ты знаешь, что делать. Делай. Всё, что хочешь. Я согласен.
И он смутно надеется, что «всё, что хочешь» у Грейвза включает в себя многое.
Тихо, тихо сбивчиво шепчет тот, проглаживая пальцами по затылку, и дыхание у него кажется обжигающим. Тихо если я трахну тебя прямо сейчас на этом столе никому из нас это не понравится.
От этого откровенного шёпота ноги начинают подгибаться, так что Лоренс цепляется за Грейвза, чтобы удержаться.
Тогда давай ко мне, предлагает он.
Марш, ты давно такой резвый?.. тот посмеивается, но, судя по глазам, ему совершенно не смешно. Ты хоть знаешь, на что идёшь?..
Нет, честно отвечает тот. Но мне тоже плевать. У меня маленький выбор либо ты, либо никого.
Грейвз хмурится и опускает глаза. Ему больно. Лоренс чувствует это отчётливо, будто получает иглу в сердце.
Извини Это правда, но всё равно извини. У тебя свой интерес, у меня свой. Это же честно?..
Да, Грейвз поднимает глаза, кусая губу. Это честно.
И целует так страстно и отчаянно, что Лоренс начинает задыхаться.
Они аппарируют в его старую комнату в старом доме, Грейвз с порога толкает его спиной вперёд и заваливает на кровать. Пуговицы не разлетаются по всему полу только потому, что Грейвз знает подходящее заклинание для расстёгивания всего сразу хотя Лоренс был бы не против, если бы они разлетелись. Он не знает, что будет дальше, но Грейвз, похоже, всё знает, так что можно отдать себя в его руки и больше уже не бояться. Грейвз целует и кусает одновременно, это немного больно, горячо и влажно, но совсем не противно, хотя Лоренс слегка опасался, что не сможет всё это принять и что-то придётся терпеть. Нет, не придётся. Это становится всё приятнее, особенно когда он слышит глухие стоны Грейвза сквозь зубы. С долей гордости Лоренс вдруг понимает, что этих стонов не слышала ни Изабелла, ни Дакота, ни Фредерика, ни все остальные, потому что Грейвз не хотел их так.
Особенно приятно становится тогда, когда Грейвз запускает руку ему в ширинку. Он точно знает, как погладить и где сжать, чтобы даже в голове стало горячо. Он сжимает и гладит, перебирает пальцами, тянет, сдавливает, прикасается везде, для него как будто не существует слово «стыд», а есть только слово «хочу».
Я так хочу тебя, шепчет Грейвз и трётся твёрдым пахом о бедро Лоренса.
Он красив, как не могут быть красивы люди он как прямой взгляд на солнце, его невозможно
увидеть вблизи целиком, только отдельно: чёрные густые ресницы, выражение глаз, для которого нет никаких слов, разомкнутые сухие от жара губы, игривая родинка на щеке, снова глаза с неприкрытым, хищным желанием. В Грейвзе столько желания, что непонятно, как он носит его в себе, где оно помещается и может ли его принять один человек. Страсти в нём больше, чем нежности - одиннадцать баллов, двенадцать. Когда Лоренс закрывает глаза ему кажется, что он падает спиной вниз.
Грейвз вытряхивает его из рубашки. Что-то трещит то ли рукав, то ли старая простыня, то ли тонкая хлопковая майка, которую Грейвз стягивает с себя через голову, безнадёжно взлохматив волосы. Безумие концентрируется в воздухе, оседает на кожу солёным потом, который Грейвз слизывает с груди Лоренса широким движением и они оба вздрагивают, когда в коридоре с размаху хлопает дверь и слышны голоса.
Соседи, шепчет Лоренс, облизывая вспухшие губы.
Грейвз ухмыляется как-то очень самодовольно, подхватывает палочку с пола, перекатывается на спину рядом с Лоренсом и накладывает на стены чары тишины. Лоренс не дурак и догадывается, зачем это нужно, но на всякий случай предлагает:
Я могу быть потише.
Только посмей, Грейвз втыкает палочку ему под подбородок, заставляя задрать голову, но глаза у него смеются. Потише он сможет Не сможешь, обещает Грейвз, и глаза у него снова темнеют, зрачок расплывается в радужке.
Спорим, вдруг говорит Лоренс и улыбается. Не заставишь.
Грейвз фыркает, но палочку не убирает:
Ты не знаешь, с кем споришь. Я на десять лет опытнее тебя, это нечестно.
Сразу сдаёшься?..
Палочка Грейвза летит на пол, он наваливается сверху и нависает над лицом Лоренса на прямых руках:
На что спорим?..
Поцелуешь меня при всех, быстро говорит Лоренс, даже не думая, что ставка будет принята.
Отсосёшь мне в моём кабинете, мгновенно соглашается Грейвз и падает на него.
Они всё ещё друзья, и это кажется нестерпимо важным. Грейвз входит в него, как в девушку, это странно, болезненно, к этому трудно привыкнуть, целоваться было гораздо приятнее, но почему-то это кажется невероятно правильным.
Расслабься расслабься же, шепчет Грейвз, замерев на нём и внутри него.
Ты мне тут не начальник, сдавленно шепчет Лоренс, обнимая его за шею. Не приказывай.
Грейвз толкается бёдрами вперёд, по нему видно, что он едва держится:
Для тебя же стараюсь. Я не хочу, чтоб ты просто терпел.
Какой ты болтливый, горячо шепчет Лоренс, закрывая ему рот ладонью. Тебя можно чем-то заткнуть?..
Грейвз кусает его за пальцы и больше не разговаривает. Он мучительно стонет, прижимаясь к худому плечу мокрым лбом, и Лоренс начинает, кусая губы, стонать вслед за ним. Жар вплавляет их друг в друга, Грейвз движется короткими толчками, немыслимо глубоко внутри, раскаляется, как уголь в топке, дышит неровно и глухо. Он скользит там всё смелее и легче, боль растворяется, остаётся только теснота и желание быть наполненным. Быть наполненным Грейвзом. Его страстью. Его стонами. Его жадностью. Это становится вдруг так хорошо, что Лоренс вдруг стонет в полный голос.