Ему перерезали горло! повторил Саске, налегая на саке. И, как уже сказал, я полностью уверен в наших людях.
Ваши люди не справились со своей работой, это во-первых. Какаши покачал головой, с сожалением наблюдая нервозность Саске. В таком состоянии он и сам нуждался в защите. Во-вторых, экспертиза может открыть глаза на другие аспекты, если таковые имеются. Найди судмедэксперта и отправь его в морг. И всех, кто был в поместье в ту ночь, заставь пройти освидетельствование. Я не говорю, что у тебя завелась крыса. Может, их опоили или что-нибудь в этом роде. Неужели ты не находишь странности в том, что никто не заметил посторонних людей на территории дома? Какаши зачесал волосы, пропуская спутавшиеся пряди через пальцы, и откинулся на спинку кресла. Почему я вообще объясняю тебе такие вещи?
Саске закусил губу, не зная, что ответить. Он понимал, что Какаши прав и пытается помочь, но ощущение уязвимости и ответственности, внезапно свалившейся на него, давило на нервы.
Он не мог точно сказать, что стало причиной слабости. Возможно, накопившаяся усталость, а может и моральное истощение. Как бы там ни было, но тонкая нить, державшая его сдержанность годами, наконец порвалась. Саске позволил себе ослабить контроль и выпил слишком много. Вероятно, где-то в глубине души он чувствовал, что рядом с Какаши мог позволить себе такую слабость, но не готов был признаться в этом ни себе, ни тем более ему.
Саске отчаянно хотелось переложить всю ответственность на плечи того, кто был опытнее и рациональнее, кто уже сталкивался с подобными ситуациями и знал, как с ними справляться. Но при этом он не мог просто попросить помощи, не уколов своего наставника, попрекая его обязанностями. Даже в пьяном состоянии Саске не утратил потребности показать свою самостоятельность и независимость, напоминая Какаши, где его место.
Саске не испытывал ни малейшего стыда за своё поведение. Он оставил муки совести в далёком прошлом в детстве, когда ещё мог испытывать эмоции, подобные раскаянию или вине. Теперь же, взрослея, он утвердился в мысли, что мир жесток и требует такой же жестокости от тебя самого. Какаши, как ни странно, стал олицетворением этой жестокости. Это был единственный человек, который оставил его по своей собственной воле, и обида до сих пор теплилась в его сердце. Даже теперь, когда они встретились спустя долгие годы, затаённая ненависть всплывала на поверхность, окрашивая их взаимодействие.
Саске полагал, что Какаши в принципе не заслуживал никакой искренности. Он не видел смысла в том, чтобы довериться и рассказать, как тяжко ему приходилось всё это время. Более того, Какаши знал, каково ему будет, когда решил оставить клан. А что самое главное, Саске презирал жалость. И потому вместо просьбы о помощи он выбирал агрессию и сарказм, продолжая играть роль самодостаточного и независимого лидера.
И без того светлая кожа Саске в полумраке бара казалась мертвенно бледной, под глазами залегли синие круги. После бутылки саке, с которой он справился в одиночку, напряжение стало покидать его тело. Руки расслабленно лежали на подлокотниках, голова запрокинута вверх. Он закрыл глаза лишь на мгновение и сам не заметил, как погрузился в сон. Его мышцы рефлекторно дёрнулись, и в следующую секунду он распахнул глаза. Тяжело вздохнул.
Тебе следует поспать, констатировал Какаши.
Какой сегодня день? внезапно спросил он.
Суббота. Какаши бросил недоумевающий взгляд. Может, прошлая ночь и выдалась для Саске бессонной, однако ресурсы его тела казались настолько истощёнными, будто не спал он гораздо дольше.
Суббота, повторил Саске, пытаясь сосредоточиться. Да, сон не помешал бы, в итоге признал он.
Расслабленное алкоголем тело занесло в сторону, когда он поднялся из-за стола. Один из охранников незамедлительно отреагировал, протягивая Саске руку, чтобы поддержать его, но тот брезгливо отмахнулся.
Сам справлюсь, несмотря на потерю координации, его голос звучал чётко и ровно.
Саске сделал шаг вперёд, но снова споткнулся. Сползший следом за ним плед, прежде лежавший на диване, заставил подошву ботинка соскользнуть, отчего он утратил равновесие. На этот раз его поддержал Какаши. Впрочем, подумал он, следовало позволить Саске упасть. Вряд ли встреча его лба с паркетом научила бы его манерам, но во всяком случае немного бы отрезвила.
Если бы ты только
знал, как я тебя ненавижу, пробубнил он, повиснув на Какаши, пока тот тащил его бренное тело к автомобилю.
Какаши остановился, и в следующее мгновение Саске рухнул на асфальт, небрежно отброшенный в сторону.
Какого чёрта? возразил он, и в помутневшем взгляде мелькнула ясность.
Какаши отошёл от него, обходя со спины, и схватил за воротник, встряхивая и без особых на то усилий поднимая на ноги.
Как ты уже сказал, от твоего клана ни черта не осталось, проговорил он низким голосом, не ослабляя хватки. И с тем же успехом, с которым я приехал к тебе, я мог и не приезжать. Нравится тебе или нет, разговаривать ты будешь со мной уважительно.
Когда давление на шее Саске ослабло, подобие контроля над своим телом вернулось. Саске сделал глубокий вдох, отступил назад и замахнулся, вымещая всю свою обиду и ярость в неудавшемся ударе.