своё время, всюду таскаясь за учиховской женщиной.
Её это не устроит. Саске бросил очередной подавленный взгляд на свою вынужденную жену. Ей, кроме работы, терять нечего. Если ты дашь мне гарантию, что её не убьют, кто даст гарантию, что она не наложит на себя руки самостоятельно, если закрыть ей доступ в больницу? Он сжал челюсти и прикрыл глаза. Сакура моя, и она нужна мне живая. Ни кому-либо со стороны, ни ей самой я не позволю забрать её у меня. Саске покачал головой. Это всё, что у меня осталось. Я на тебя рассчитываю.
Какаши открыл дверь автомобиля и бросил Саске конверт, в котором лежала флешка:
Присмотрись к Сасори.
Саске молча кивнул, выражая свою благодарность таким образом. Затем, заметив Сакуру, он жестом подозвал её к себе. Она тут же пошла в его сторону, но с опущенной головой и взглядом, направленным куда угодно, только не на него. Остановившись в паре шагов от мужа, Сакура наконец подняла голову и посмотрела на него пустым взглядом.
Он будет сопровождать тебя, сказал Саске, указав на Какаши.
А чем тебя не устраивает Такеши? спросила Сакура.
Спустя полтора года ты наконец узнала его имя, с сарказмом бросил Саске. Как трогательно.
Когда Сакура никак не отреагировала, что было вполне в её стиле, он продолжил:
Он побудет твоим телохранителем некоторое время. Учиха говорил спокойно, но в его тоне чувствовалась серьёзность. Не будь беспечной.
Ответной реакции, как и ожидалось, не последовало.
Ты поняла меня? Саске схватил её запястье, сжимая его до тех пор, пока она не кивнула, вырвав руку из его хватки.
Поняла, прошептала она.
Она знала, что Саске не удовлетворён её реакцией, но ей было наплевать. Внутри неё давно уже ничего не осталось ни боли, ни страха, ни любви. Она готова была играть ту роль, которую от неё ожидали, даже если это означало подчиняться без вопросов, но она не собиралась казаться тем, кем на самом деле не являлась.
Саске кивнул, давая понять, что разговор окончен, и ушёл прочь, оставляя Сакуру с её телохранителем наедине.
Её ноги, затянутые ботинками, ныли и болели, несмотря на мягкие ортопедические стельки и махровые носки, создающие хоть какое-то подобие амортизации. Каждый шаг причинял неудобство, ноги проваливались в рыхлую, размокшую землю, пока она шла за Какаши, покидая кладбище. Воздух был влажным и спёртым, несмотря на прошедший дождь. Духота сковывала лёгкие.
На глаза навернулись слёзы от непрекращающегося жжения в ступнях. Сакура остановилась и перевела дыхание. Ей требовались сильные обезболивающие средства, если она не планировала походить на живого мертвеца, выступая с речью на конференции.
Мне нужен отдых, ровно и жёстко проинформировала она, наблюдая за тем, как её телохранитель удаляется от неё, не замечая того, что она перестала следовать за ним. И, спрашивается, этот человек будет её охранять? Да упади она сейчас замертво на этой разбитой и рыхлой тропинке, он бы не заметил.
Какаши остановился, не оборачиваясь, и достал сигарету, смиренно дожидаясь, пока Сакура, по неизвестным ему причинам, отдохнёт. Она была удивлена, когда, подойдя к нему, он не сдвинулся с места. Какаши вытянул руку, сгибая её в локте, и бросил на Сакуру ожидающий взгляд.
Ты можешь взять меня под руку, я не сломаюсь, известил он, выбрасывая окурок в ближайшую урну.
Обращение на «ты» застало Сакуру врасплох. Из тех, кто имел отношение к клану, никто не позволял себе такого, за исключением Фугаку и Саске. Даже домработницы всегда обращались к ней на «вы», несмотря на то что с одной из них Сакура пыталась подружиться, надеясь хоть как-то смягчить своё одиночество. В груди поселилось двоякое чувство: с одной стороны, обращение на «вы» подчёркивало границу между личным и рабочим, но с другой, когда к ней обращались на «ты», это напоминало ей о её вынужденном заключении.
Какаши же, казалось, умел сочетать обращение на «ты» с деловым тоном, не переходя черту. Это сбило с толку. Но, глядя на его спокойное выражение лица, она поняла, что в его словах не было ни вызова, ни фамильярности.
Спасибо, поблагодарила Сакура и взяла его под руку, делая шаг вперёд. Он бы действительно не сломался, поняла она, цепляясь за него крепче и осторожно перенося вес с одной ноги на другую ногу.
По тонкой извилистой тропинке они вернулись к дороге, где был припаркован автомобиль. Какаши открыл Сакуре дверь, помогая ей сесть, и обошёл машину, занимая водительское сидение. Мысль о том, что ради чужого удобства придётся на определённое время забыть о мотоцикле и пользоваться внедорожником, вызывала у него неприятие, но делать было нечего.
Какаши повернул ключ зажигания, и его взгляд сосредоточился
на дороге. Правая рука расслабленно лежала на руле, управляя машиной плавно и уверенно. Рукава чёрной рубашки были небрежно закатаны на предплечьях, открывая светлую кожу, которая имела лёгкий загар от времени, проведённого на солнце.
Я против общественных мероприятий в данный момент, заговорил Какаши спустя двадцать минут молчания. Все последующие свои планы согласовывай со мной.
И снова этот приказной тон. Сакура по привычке кивнула, соглашаясь, и тут же ощутила горечь, подступившую к горлу. Раньше она ненавидела подчиняться кому-либо, и теперь, как ни странно, замечала в себе обратный процесс она больше не испытывала прежнего раздражения.