Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.
Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству.
Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся.
Расписываюсь, возвращаюсь в строй. Всё. Свершилось. Я Советский Воин.
Потом было прохождение торжественным маршем и с песней, объятия, рукопожатия, поцелуи и радостные слезы родителей и родственников. Праздничный обед, оркестр в вестибюле столовой и первое курсантское увольнение.
Автор принимает присягу.
И пять лет учебы и службы. Пять лет кропотливой работы курсовых офицеров, начальников курсов, командования факультетов и Училища. Пять лет титанического труда преподавателей и начальников кафедр. Мы хотели стать настоящими офицерами, мы «тащили службу» и грызли военную науку. И все у нас получилось. Все, чему учили, помню до сих пор. Я прослужил 22 «календаря», из них пять лет взрывотехником ФСБ, и семь лет в ЦСН ФСБ России. По совокупности со «льготкой» и боевыми получилось тридцать лет. И всю свою действительную службу, и сейчас, находясь в запасе, я помнил, помню и буду помнить, что я Ждановец. Советский Офицер.
Пикничок на обочине
Глава I. Радость военной службы в преодолении трудностей
Создавал Бригаду и бессменно командовал ею до момента ликвидации Советской Армии гвардии полковник Синельников Вячеслав Павлович. Военнослужащие 313-й ОГв. ИСБр в 1989-м году спасали людей и стратегически важные объекты в Армении после катастрофического землетрясения, занимались рекультивацией территорий в зоне отчуждения ЧАЭС, одним словом, Бригада представляла собой эдакий прообраз современного Центроспаса МЧС.
Непосредственно в Бригаде меня назначили командовать 1-м взводом 1-й роты радиоуправляемых роботизированных средств Инженерно-саперного батальона специальных работ. Звучит интригующе, не правда ли? На дворе 1990-й, гласность с перестройкой приближаются к точке экстремума, а тут и радиоуправляемые, и роботизированные средства инженерного вооружения.
Да, в Советском Союзе к началу 90-х был создан мощный научный и инженерно-технический задел для развития робототехники и дистанционно-управляемых средств. Из космоса, из категории луноходов, эти машины благополучно «приземлились». Могучий импульс развитию тематики дал Чернобыль. В зоне сплошного радиоактивного заражения экипажи инженерной техники полностью выходили из строя в течение нескольких часов работы, попытка применить импортные гражданские дистанционно-управляемые машины особого успеха не имела, радиоэлектроника тоже «гибла» по воздействием безжалостного излучения.
Спасались свинцовыми экранами, тройными экипажами, но пришло чёткое понимание: без устойчивых к экстремальным условиям эксплуатации советских роботизированных и дистанционно-управляемых средств такие задачи эффективно решать нельзя.
Невыносимо было смотреть на 20 22-х летних солдат, облысевших, бледных, с ввалившимися щеками и красными, слезящимися глазами. Они уходили на «дембель» умирать.
К 1990-му году появились опытные образцы сразу в нескольких категориях: бульдозеры Т-10Г6, Боевая машина разминирования на базе танка Т-62, роботизированный комплекс СКБТМ НИИ ТрансМаш на базе танков Т-80. Полным ходом шли работы в рамках ОКР «Модуль». Наша рота была, по сути, подразделением для проведения эксплуатационных войсковых испытаний указанных средств.
Роботы НИИ ТрансМаш.
Солнечным, праздничным, слегка пьянящим утром 3-го серпеня 1990-го года Ваш покорный слуга, облаченный в сшитую в ателье советскую парадную форму «для строя», перехваченный парчовым парадным поясом, в сияющих высоких хромовых сапогах со вставками и узкими носами, в белых лайковых перчатках и с победным блеском в глазах упругой походкой здорового 23-х летнего молодого человека вошел в расположение 1-й и 3-й рот Гвардейского Инженерно-саперного батальона Спецработ.
На тумбочке у входа в казарменное помещение, привалившись к стенду с ротной документацией и боевыми листками сидел дневальный и безучастно смотрел в пустоту. А может, спал с приоткрытыми раскосыми глазами. Пилотка чудом держалась на стриженом черном затылке, крючок и верхние две пуговицы были небрежно расстегнуты. Пряжка ремня прикрывала гениталии воина-гвардейца, штык-нож лежал рядом на тумбочке.
Видимо, молодой азиат был буддистом и принципиально не носил на себе оружия. Несколько долгих минут я созерцал его, он лик Будды. Затем я стянул с правой руки узкую перчатку и коротко, без замаха, двинул юношу снизу в подбородок. Голова пришла в соприкосновение с документацией, ноги оказались на полу, пуговицы и крючок застегнулись, ремень и штык-нож вернулись на обозначенные Уставом позиции. Смуглая рука юного Тамерлана взлетела к пилотке, и он возгласил: «Дежурный по рота, на выхид!»