Сегодня у костра собралась русская часть экспедиции
Ну что, вьюнош, тяжело? спросили из темноты, отгороженной золотыми всплесками огня, голосом профессора Зайончковского.
Тяжело в учении, легко в гробу! хохотнул Рома-морпех.
Вася только поморщился тело все еще страдало от высокогорья, хорошо хоть спортивная подготовка не давала раскисать.
Тяжело. Дыхалка сбивается, к вечеру как выжатый.
Это нам еще повезло с районом. Угораздило бы к солончаку Уюми вот бы взвыли!
Почему? как ни устал Вася, но сил на любопытство хватило.
Там очень сухо, сильные ветра и днем резкое солнце, объяснил голос профессора. Через один день в поле трескается и кровоточит кожа на руках, через два на лице, через три воспаляются глаза.
От сухости?
Нет, пыль. Ветер поднимает пыль, а она соленая. Ну и солончаки блестят так, что глаза слезятся. И очень высоко, воздух совсем разреженный, ночью адски холодно. Без внешнего источника тепла даже в альпийских спальных мешках колотун.
Как же там индейцы живут?
А никак, Зайончковский явно усмехался, они там только за солью появляются. Не дураки, полдня там и сразу обратно.
Через неделю руководство экспедиции собрало совещание, на котором выползшие на свет божий камеральщики, переругиваясь и тряся отросшими бородами, тыкали пальцами в карты съемок.
По всему выходило, что обнаружено нечто гораздо большее, чем просто одиночное сооружение, из-за находки которого и пришлось усиливать экспедицию. А тут на картах прослеживался крупный подземный комплекс, причем не весь заметная часть уходила глубже и дальше, туда, где имевшиеся в распоряжении экспедиции приборы уже не давали достоверных данных. Особенно возбуждал широкий вроде бы тоннель в сторону гор. Во всяком случае, именно так трактовали результаты измерений специалисты.
Профессор Зайончковский говорил ровно, но было хорошо заметно, что он крайне воодушевлен находками:
Если наши предположения подтвердятся, то мы можем получить доступ к сооружению куда более значительного размера, чем широко известные Пума-Пунку или даже Тиуанако. Во всяком случае, площадь, занимаемая предположительным подземным комплексом, существенно больше. Остается только надеятся, что это не карстовые пещеры или что-то подобное.
Слишком прямолинейные очертания, это не природный объект, подал голос один из камеральщиков.
Вероятно, подчеркнул голосом профессор. Но сначала необходимо получить достоверные и окончательные данные. Поэтому нам необходимо изменить программу экспедиции и успеть с доказательствами до окончания полевого сезона.
Последовали полтора часа споров и, наконец, жрецы науки выработали решение провести локальные раскопки самого близкого к поверхности входа в комплекс и попытаться проникнуть внутрь. Если получится вместе с аппаратурой.
Объем земляных работ прикинули на листочке и прослезились копать не перекопать. В округе удалось нанять лишь десять землекопов, отчего к делу припахали даже охранников и поваров экспедиции всех, кто мог поднять лопату земли, а уж Вася попал в числе первых. Наука требовала жертв, а время не ждало.
Инструментальная разведка тем временем продолжала поиски других выходов, а молодые-здоровые, а также не очень молодые, но тоже здоровые развлекались в стиле бери больше, кидай дальше, отдыхай, пока летит. За полтора месяца в свободное от рытья время Вася еще пару раз прокатился по дороге к кладу, тщательно фотографируя все, мало-мальски подходящее под описание.
Первую камеру вскрыли просто и буднично, когда лопата одного из землекопов провалилась в пустоту. Вопреки опасениям, внутренний объем не завалило и не засыпало за столько лет или, вернее, столетий. Вопреки ожиданиям, ничего не нашли, не считая следов от камнерезных инструментов на стенах. Вопреки консервативной тактике, Зайончковский решил исследовать внутренний объем и попробовать пробиться дальше ему нужны были веские аргументы для научного руководства и, что даже важнее, спонсоров.
Камеру прозвонили, как выразился дядя Миша, быстро, всего за два дня. Кусок ровной и вроде бы скальной стенки на деле оказался имитацией и закрывал узкий проход в глубину. Ее со всем тщанием, чтобы не повредить ценный артефакт древней строительной технологии, расколупали и просунули в отверстие эндоскоп с подсветкой.
И снова облом просто помещение, ни тебе статуй, ни резьбы по камню.
Профессор утешал всех тем, что даже из двух таких пустых залов можно, при должном старании, выжать пяток монографий и десяток грантов, но чувствовалось, что ему нужно нечто более весомое.
Вечером, когда все разбрелись по кострам, дядя Миша переговорил с Зайончковским и убедил его расширить проход, протащить внутрь датчики и провести максимально подробную съемку. В качестве носильщиков дядя миша затребовал брата и племянника, мотивируя тем, что они сыгранная команда. Впрочем, профессор согласился на условии, что с ними отправится один из археологов.
Утром, нацепив налобные фонари и выслушав инструктаж чтобы ни-ни руками, если что обнаружится, они полезли вниз. С приборами управлялся дядя Миша, с кабелями отец и Вася, от четвертого толку было мало, но он по мере сил помогал.