И правда горячая! Оох!
Пузырящаяся вода приятно разминала конечности, пар наполнял легкие, и когда Йонна бросила в слегка разгоревшийся очаг пучок каких-то трав, воздух затянуло терпким, но ароматным дымом.
Да-а, это определенно приятно
Буквально вытягиваясь в воде, я закрыла глаза, откидывая голову назад и позволяя стихии отлепить волосы от намокшего тела, и плавно двигаться под водной гладью. Веселый женский смех и бурление воды вводили в подобие транса, успокаивая и прогоняя все плохие мысли.
Ласка? Ласка!..
А? Что? вынырнув, вытерла ладонями капли с лица и открыла глаза.
Мы уж подумали, что ты решила утопиться от счастья, улыбнулась Буря. Мама хочет тебе кое-что сказать.
Обернувшись к молчавшей Йонне, я заметила странный блеск ее глаз, который вновь словно зажег глаза женщины изнутри, сделав их блестящими и яркими, как живые огни.
Ты действительно хочешь облачиться в медвежью шкуру? спросила она, и по голым плечам пробежала дрожь.
Ее голос, он он словно стал чужим! Жестким, но глубоким, немного мужским. Его эхо отразилось от стен и добавило совершенно новые краски, заставляя задуматься.
Какие здесь могут быть вопросы? Конечно, хочу!
Жить, зная, что у тебя нет зверя, это одно. Но чувствовать его, слышать, и быть не в силах дотянуться рукой совершенно другое. Будто бы жить в клетке, из которой нет выхода, но там, на свободе, тебя очень ждут, и всё нутро стремится пробраться меж прутьев и рвануть вперед на всех порах, хватая судьбу за хвост.
Вот и я так же рвалась к ней, к моей медведице.
Жизнь без нее теперь совершенно не ощущалась нормальной. Скорее расколотой, раздробленной и неполноценной. Я будто бы была парализована все это время, и под моей властью лишь левая рука и правая нога, которые никак не могут договориться.
Да. Хочу.
Твоя душа слишком долго бродила в одиночестве, произнесла женщина, окружая себя ореолом таинственности.
Не поднимаясь из воды, она вновь бросила в огонь очередной пучок травы, которых в ее мешке оказалось сразу несколько.
Ты со своим зверем слишком долго была порознь. Наше слияние происходит естественно, как инстинкт. Мы растем и крепнем, зная, что там, за тонкой преградой, нас ждет зверь. Но вы так долго ждали, что пузырь вокруг каждой из вас окреп и стал каменным, на секунду глаза женщины потухли. Придется приложить немало усилий, чтобы разбить эту стену. И стремиться к этому должны вы обе. Понимаешь, о чем я?
Мы мы с ней выросли.
Именно, шаманка кивнула. Выросли поодиночке. И сейчас у вас такое ощущение, будто эта встреча навязана. Каждая привыкла жить обособленно и от своих, и от чужих, верно, Ласка?
Вспомнились слова дяди о том, что я так и не смогла принять беров, прожив бок о бок с ними столько лет. Да, обособленно, не считая себя ни частью стаи, ни частью людской жизни.
Йонна, а вы знаете, почему так произошло?
Мать моих мужчин задумчиво бросила взгляд к потолку и спустя секунду цокнула языком.
Тебе не понравится мой ответ, берочка.
И всё же? Я хочу знать.
Твой отец. Предки ведут нас, взывают к зверям, становящимися нам спутниками. Но у твоего родителя не было предков, не было зверей, а медведица твоей матери почти потеряла с ней связь, когда ты родилась.
Насколько я знаю, она перестала выпускать своего зверя, когда ушла за твоим отцом.
И правда
Вороша воспоминания о своем детстве, поняла, что никогда не видела маминого зверя. Знала, была уверена, что он есть, но никогда не видела. Значит она отказалась от него?
Ты выросла, не обретя с ними связь, Ласкана. А твоя медведица даже не знала, что ты у нее есть.
Каковы шансы? уточнила Буря, взволнованно повернувшись к матери.
Шансы велики, не став скрывать улыбки, ответила шаманка. Хорошо, что они все это время ругались: узнали темные стороны друг друга, это укрепляет связь.
Тогда начнем? спросила, и собственный голос дрогнул.
Начнем.
Инесс с Бурей, не сговариваясь, сдвинулись, зажимая меня с разных сторон. Руки девушек мягко, с осторожным давлением опустились на плечи, намекая мне лечь на воду и довериться им.
Стараясь не думать о страхах, я повиновалась, вытягиваясь и оставляя на поверхности только лицо и всплывающий живот.
Звуки пещеры сразу же померкли. Все вокруг стало приглушенное, словно сквозь ткань. Вода закрыла уши, оставляя один на один с бурлением пузырьков, а чужие руки на плечах и под поясницей перестали ощущаться, словно я совершенно одна в этой стихии и просто плыву по течению, поддавшись силе природы.
Открой глаза, услышав голос Йонны так, будто она говорила у меня прямо в голове, я послушно разомкнула ресницы, вглядываясь в нависшую надо мной женщину.
Она странно улыбалась. Потянувшись к моему лбу, прижала подушечки пальцев точно между бровей, одними губами произнеся:
Спи.
Пространство закрутилось воронкой.
Перемешались голубые воды с бурлящей пеной, серые каменные стены и светящиеся глаза шаманки, которая продолжала прижимать пальцы к моей голове. Все смазалось в один круговорот, закручивая меня, засасывая в себя, как в сладкий сон, который негой заполнил конечности.
Хотелось спать. Да так сильно, что я даже не поняла, в какой момент провалилась под толщу льда, ломая лопатками хрустящую корку, и приземлилась прямо в белый сугроб, пронзивший тело до противного писка.