Я пришел, чтобы пожелать вам «счастливого пути».
Я прикрыл дверь ногой и кивнул на туалетный столик. Он уселся и с грустью поглядел на мои колени.
Это была моя комната в отеле?
Да. Он поднял глаза. Впрочем, вы вполне здоровы.
И все же я не бомбонепроницаемый.
Я оделся, побрызгал себя одеколоном. Одеколон я держал в секрете от Уилкинс, подозревая, что она может не одобрить его запах.
На вашем месте я бы еще сделал несколько упражнений, заметил Стебелсон.
Я дам вам упражнение для мозгов. Малакод думает, что я работаю на кого-то еще, верно?
Да.
Тогда почему он не выяснит это наверняка?
Он доверяет вам. Больше, чем вы себе представляете. Он относится к тем людям, которые знают, насколько следует доверять.
А вам он доверяет?
В определенных пределах. Но я не настолько глуп, чтобы выходить за эти пределы, если это то, о чем вы думаете.
Я так думал.
Ну что же, это комплимент, к тому же незаслуженный.
А насколько вы доверяете Кэтрин?
Я застегивал рубашку, наблюдая за Стебелсоном в зеркало.
На его лице было умиротворенное выражение.
Мы не обсуждали подобный вопрос.
Я рад. Но если бы вы задумались, я бы дал вам один совет. На первом месте у нее всегда стоят принципы. Забывает она о них, вероятно, лишь в одном месте, в постели.
Мое замечание, видимо, кольнуло его, он слегка вздрогнул и медленно поднял глаза.
Вы проверили это на опыте?
Нет. Но я разбираюсь в женской психологии. Такие женщины относятся к особому разряду. Вам интересно меня слушать?
Не особенно, ответил Стебелсон, вставая. Он взялся за ручку двери. Веритэ спрашивала, сколько вы хотите яиц: одно или два?
Три яйца и четыре ломтика ветчины. Я предпочитаю путешествовать на сытый желудок. Скажите мне: по какому признаку мадам Вадарчи отобрала Лотти Беманс и Кэтрин Саксманн в качестве кандидаток на роль жены Зигфрида?
Зигфрида?
Вы же читали отчеты Веритэ. Такой светловолосый тип на «Комире». Кэтрин говорила, что мадам Вадарчи предвещает ей скорое счастливое замужество и золотое будущее. Вы бы видели, как сверкали ее глаза, когда она рассказывала. Так что это за признаки?
Не знаю, ответил он таким голосом, как будто у него одеревенел язык. Он повернулся и пошел узнать, как там яйца.
Когда я вошел в столовую, Стебелсон уже ушел. Веритэ сидела возле серебряного подогревателя, в котором стояли кофе и яйца. Я подошел, поцеловал ее в лоб и сказал «доброе утро», а она одарила меня любящей улыбкой. Мы могли бы быть женаты десять лет и по-прежнему парить в дымке медового месяца. И это меня беспокоило. Не потому, что я был против, а потому, что опыт показывал, что мой гороскоп не предусматривает подобных вещей.
В аэропорту, пока Веритэ была занята оформлением билетов и багажом, я пошел к киоску купить сигарет. Когда я распечатывал пачку, неизвестно откуда возник Казалис, держа в руке зажигалку, и сказал:
В отеле от взрыва бомбы погиб британец.
Почти, но не совсем.
Он ухмыльнулся:
У нас в Венеции есть один парень. Он знает, где ты остановишься.
Он знает больше моего.
Он тебя найдет. Его зовут Северус. Выпей за
меня большой стакан безалкогольного мартини в баре «У Гарри». И он исчез, так и не дав мне прикурить.
Держа в руках бинокль, я подошел к окну и принялся рассматривать суда, стоявшие на якоре у берега. «Комира» была там.
Я оставил Веритэ в номере, она распаковывала вещи, и пошел вдоль дельи Скьявони, держа путь к бару «У Гарри», по дороге раздумывая над тем, на какую кровать Веритэ положит пижаму, а на какую ночную рубашку. Мне также было интересно знать: если я пребываю в иллюзии, может ли она обратиться реальностью?
Бар «У Гарри» был заполонен теми богатыми молодыми итальянцами обоих полов, которых мне трудно было понять: загорелые, имеющие «феррари», чьи отцы в Милане готовят убийства, чтобы получить лишние полпроцента в бизнесе. Среди них жались несколько болезненного вида туристов-англичан, и в течение тех пяти минут, когда мне несли большой стакан мартини, я ругал Казалиса за то, что он всегда говорил как-то уклончиво. Такие, как он, просто не способны действовать напрямую. Русские могли брать интервью в парках, рисовать на деревьях розовые круги, перелистывать «Ивнинг стандарт» левой рукой, но возьмите такого, как Казалис, которому нужно всего лишь сообщить человеку, чтобы он встретился с неким мистером Северусом (СКД) в баре «У Гарри», и он скорее придушит себя, чем скажет об этом открытым текстом. "Выпей за меня большой стакан безалкогольного мартини в баре «У Гарри». Может, потому что я злился на себя из-за Веритэ (я угодил в ситуацию «какой же ты подлец»), вся обстановка бара действовала на меня удручающе. Внезапно я почувствовал, что был бы не прочь поехать домой, побоксировать с Миггсом, затем выпить пинту пива, закусив яйцами и чипсами в «Корнер-Хаус», а вечером сходить в кино. Вот это я называл жизнью.
Я взял еще один стакан мартини, чтобы поразмышлять как следует над всем этим, и тут мне улыбнулся какой-то лоснящийся загорелый тип в терракотовых брюках и голубой рубашке, мокрой от пота. Он отодвинул прядь волос, она больше напоминала мокрое крыло черного дрозда, со светло-карих глаз и вежливо произнес: