Мэнстон посмотрел на меня долгим взглядом, постукивая сигаретой о крышку золотого портсигара.
Затем понимающе произнес:
Ну конечно. И что же ты хочешь?
Меня нанял Малакод, чтобы я следил за миссис Вадарчи и Кэтрин Саксманн. В то же время я работаю и на вас, делая то же самое. А у меня создалось впечатление, что я охочусь за призраками.
Мэнстон усмехнулся:
Мы все этим занимаемся. Гоняемся за призраками.
В таком случае я отказываюсь от работы.
Ты отказываешься работать на нас и на Малакода или только на нас?
На вас. Если вам нужна самая обычная слежка, возьмите какого-нибудь парня попроще. А я уже вырос из этого, к тому же у меня слишком высокий коэффициент интеллекта.
Ты мне симпатичен. И я испытываю те же чувства, что и ты.
Но на более высоком уровне. Либо я вам нужен, либо нет.
Мэнстон улыбнулся:
Как я мудро поступил, держа Сатклиффа подальше. Он просто не понимает таких, как ты. Даже после стольких лет работы.
Ну а ты-то сам?
Мне кажется, понимаю.
И что же за этим последует? поинтересовался я.
Он долго изучал гравировку, украшающую золотой портсигар, а затем произнес:
Это дело относится к категории «очень секретно». Давай так, ты задаешь вопросы, а я буду решать, на какой из них отвечать.
Я зажег сигарету и посмотрел на паука, который все еще возился с мухой. Теперь я точно знал, что она чувствует.
Я решил ткнуть в середину, а затем попытаться дойти до того или иного конца.
Старый Бэлди, кок на «Комире»?
Он из Западной Германии, работает на компанию Шпигеля.
Компания Шпигеля и вы охотитесь за одним и тем же?
Да.
А почему не в сотрудничестве?
Он состроил гримасу:
Мы бы сотрудничали, имей наше руководство хоть каплю здравого смысла. Но это качество редко встречается у работников госдепартамента. Никакого доверия. Профессиональная гордость. Мы все хотим добраться до цели первыми и своими силами. Малакод озабочен тем же.
Игра ведется против частных лиц?
Отчасти.
А они действуют по политическим соображениям?
Возможно.
Это всего лишь упаковка. А что внутри? Исчезнувший Гойя?
Он изобразил на лице полуулыбку, а затем сказал:
Думаю, ты бы назвал это произведением искусства.
Значит, точка, заключил я. Ну хорошо, если эта дверь заперта, попытайся рассказать мне что-нибудь о том парне с «Комиры», типичном Зигфриде. Недурной игрок в гольф, насколько я понял. И неплохо работает кулаками.
Он также отлично дерется на рапирах и саблях. В теннисе уровень Уимблдона, в плавании Олимпийских игр, к тому же имеет два оксфордских диплома первой степени, но ты бы не смог выследить его ни под одним именем. И никогда не позволяй ему загнать тебя в угол. Он убьет тебя со смехом и прочтет заупокойную проповедь на том языке, на каком пожелаешь, включая санскрит.
Дальше. Стебелсон?
Несерьезная фигура. Он, возможно, надеется в конце концов перехитрить Малакода, если повезет. Да ты сам, наверное, догадался
об этом?
Мои дурацкие мозги предполагали нечто подобное. Кэтрин?
Возможно, она хочет того же. Но она быстро меняет свои привязанности. Мне кажется, она ждет момента, когда сможет решить, на кого поставить. Пока что она делает ставку на тебя.
Я скажу тебе, что она делает. Я всего лишь следил за ней по бумажкам, по клочкам бумаги, которые она оставляла, пересекая пол-Европы. И я удивлен, что она не дала мне возможности последовать за ней в Венецию, если, конечно, именно туда направилась «Комира».
Нет, она не бросила тебя. Она хочет, чтобы ты продолжал свое дело. Он порылся в кармане и извлек оттуда телеграммный бланк.
«В Венеции много мостов. Милый. К.»
Телеграмма была послана на мой старый адрес в Париже отель «Флорида».
Издалека стреляла. Могла бы и промахнуться.
Еще одна телеграмма ждала тебя в аэропорту. С тем же содержанием. Ты просто не заметил своего имени на доске объявлений. И не думай, что она рискнет бросить своих новых друзей. Это холодная сталь в шелковой обертке.
Хорошо сказано. Стальная сердцевина, а вокруг нее двадцать годичных колец.
Примерно в этом возрасте я перестал читать триллеры.
Так что же ты хочешь от меня? Чтобы я продолжал работу на основе той скудной информации, которую ты мне бросил?
У тебя два выбора. И не думаю, что тебе понравится хоть один из них. Он снова достал свой портсигар и принялся постукивать по нему большим пальцем.
Я знал эту его привычку. Он, как никогда, был близок к демонстрации каких-то эмоций.
Ну, выкладывай.
Мэнстон посмотрел на меня в упор, и мне не понравился его сжатый, растянутый рот.
Ты проклятый дурак, сказал он. И в том, что касается женщин. И тем более в том, что касается твоего главного шанса. Это очень серьезная вещь, а ты решил сыграть с ней.
Кто, я? Я взглянул на Мэнстона удивленными глазами.
Ну хватит.
То, как он это произнес, было для меня ударом по щеке, и удар этот был сильным, болезненным и долгим.
Молчу, ответил я раздраженно.
Единственное, как ты сможешь выбраться отсюда, если не расскажешь все это в ящике с медными ручками.
Я уже не сердился. Я испугался:
Ты имеешь в виду?.. Я не узнал своего голоса.
Если ты не предъявишь то, с помощью чего Сатклиффу можно будет поднять давление. Говорю тебе прямо, Карвер.