Покончив с мячами, он отряхнул рубашку и брюки, затем минут пятнадцать делал упражнения: колесо, несколько кувырков вперед и назад, а под конец три раза обошел лужайку на руках. Тело его было темным от загара, как гаванская сигара, и нисколько не вспотело от упражнений.
Закончив тренировку, молодой атлет сказал что-то «матросу», а затем легко сбежал по склону холма. Я смотрел, как мелькает его черное одеяние. Он с легкостью перепрыгнул через шестифутовый куст, возникший на его пути. Достигнув края холма, прямо под которым плескалась вода, нырнул и быстрым кролем поплыл к яхте, а позади него бурлила и пенилась вода, как будто на спине был установлен двигатель мощностью в десять лошадиных сил.
«Матрос» же не спешил. Он уселся на траву, вытащил из кармана табак и бумагу и неторопливо скрутил сигарету. Меня всегда пленяло подобное умение. А «матрос» явно был мастером этого дела. На левой руке не было большого пальца, но это нисколько не стесняло его движений.
Я подождал, пока он спокойно сделает пару затяжек, а затем перебросил через куст камешек. Он очень
медленно повернул голову.
Я тихо сказал:
Это «инспектор», замаскированный под куст. А может, «мамаша Джамбо», если они не связывались с тобой в последние несколько дней.
Он отвернулся и взглянул на яхту. Зигфрид поднимался по трапу. Не поворачивая головы, ответил:
Скажи имя.
Карвер.
Неплохо. Но пусть будет чуть получше. Назови кличку собаки. Например, гордоновского сеттера.
Джосс.
Хорошо. Этот ублюдок никогда не кусал тебя?
Однажды. Но по ошибке.
Джоссом звали гордоновского сеттера Мэнстона.
А меня два раза. Причем намеренно. Я сейчас повернусь.
Оставайся на месте, но покажись.
Он медленно принялся поворачивать голову, а я немного раздвинул ветви. Он взглянул на меня, отвернулся и сказал:
Отлично. Начало хорошее, но давай пойдем чуть дальше.
Почему я не спешу возвращаться на «Комиру»?
Потому что на борт должны подняться пассажиры. Скажем, миссис Вадарчи и проворная блондиночка.
Он кивнул, не отрывая взгляда от яхты, а затем неожиданно изменившимся, резким голосом произнес:
Рад познакомиться. Я Лансинг. И передай Сатклиффу, что я уже чересчур долго торчу на этом чертовом корыте. Рано или поздно они раскроют меня.
Вы можете уйти от них прямо сейчас.
И через пятнадцать минут они пошлют за мной группу убийц. А кроме того, я не получал приказа покидать их. Ладно, пока останусь Лансингом, как они меня называют. Еще одна блондинка, говоришь? Она должна быть уж очень хорошенькой, чтобы превзойти Лотти.
Он что, их коллекционирует?
Вроде того. Послушай. Если бы я знал, что ты будешь тут, я бы передал тебе кое-что. Цветной слайд. Думаю, это то место, которое им нужно. Настрой как следует свой внутренний приемник и не сбивай настройку, потому что я ничего не буду говорить дважды. Экспансивная рыжеволосая дама может показаться в любую минуту, и мне нужно будет спускаться. Этот мускулистый парень, я тренировался в спарринге с ним пару дней назад, использовал запрещенный прием в течение пяти раундов, я разозлился и сделал то же самое. И тогда он избил меня. Я долго был в ауте. Но он добрая душа отвел меня в свою каюту, долго извинялся и дал выпить бренди. А когда он вышел и оставил меня одного на несколько минут в каюте, я подошел к проектору. Там же стояла коробка со слайдами, но она была заперта. Только один слайд остался в проекторе. Я украл слайд. Тот старик, что на слайде, пару раз был на яхте в Венеции. Рано или поздно он заметит отсутствие слайда, и атлет вспомнит обо мне. Подплывай сегодня, как стемнеет, под корму, и я сброшу тебе слайд. Хорошо?
Ладно.
Еще передам кое-какие записи. Для меня небезопасно торчать на палубе всю ночь. Кто-нибудь может это заметить, Поэтому подходи, как стемнеет. Он встал и начал собирать инвентарь.
Куда «Комира» пойдет дальше?
Если все будет идти так, как они задумали, то в Венецию. О Господи, они идут. Врежь за меня Оглу. Он должен был прийти на яхту в Которе. Я мог бы все ему передать. Мне достаточно написать кое-что для тебя и подержать записку у себя с полчаса, и на моей шее затянется петля.
Он встал и пошел вниз по склону. Когда он добрался до причала, я увидел Кэтрин и мадам Вадарчи, которые двигались по дороге вдоль берега. Кэтрин несла сумку яркой расцветки, которая выглядела так, словно в ней лежало гораздо больше, чем обычная ночная рубашка и зубная щетка. На мадам Вадарчи была шерстяная юбка, нелепо подвязанная с одной стороны, мужская рубашка и зеленая соломенная шляпа; на спине рюкзак, глядя на который можно было предположить, что он набит образцами камней. В бинокль я разглядел, что вспотела она так сильно, что напоминала собой свеклу, покрывшуюся легким налетом росы.
Они подплыли на лодке к «Комире» и скрылись под палубой. Я сидел в кустах, зная, что все внимание Кэтрин будет направлено на атлета с горой загорелых мускулов.
Чтобы отвлечься от этой мысли, я принялся обшаривать в бинокль берег, ища лодку. В сотне ярдов по эту сторону причала увидел полуразвалившуюся лодку, привязанную к крытому тростником амбару. Возле амбара стоял котел для варки раков, лежали несколько сваленных в груду сетей, а к стене прислонена пара весел. До наступления темноты мне все равно было нечего делать.