Исао и сфотографировал его, но тот успел прикрыть лицо рукой.
Опять удалишь свое фото? недовольно спросил Кадзуо, и Исао широко улыбнулся:
Так уж и быть, это не удалю.
Кадзуо явно обрадовался и весело махнул рукой в сторону:
Встань туда. Сделаю еще один снимок.
Ага, конечно, хмыкнул Исао и подошел к Кадзуо. Я не фотомодель.
Кадзуо нарочито раздраженно вздохнул, и они пошли дальше.
Тогда давай вместе сфотографируемся, попросил Кадзуо.
Исао хотел сначала отказаться, но, посмотрев на него, слабо улыбнулся:
Хорошо.
Исао присел, чтобы их с Кадзуо лица оказались на одном уровне. Он был очень высоким, и Кадзуо хотел вырасти таким же. Но Кадзуо не нравилась болезненная худоба Исао. Он явно очень уставал и недостаточно хорошо питался.
Кадзуо повернул фотоаппарат так, чтобы объектив смотрел в их сторону, а затем широко улыбнулся и сделал снимок.
Эх, в кадр не попала даже половина твоего лица, расстроился Кадзуо.
Ну и отлично. Исао решил, что в таком случае можно и правда не удалять это фото.
Давай заново! воскликнул Кадзуо.
Нет, протянул Исао с напускной усталостью. Пойдем дальше.
Какое-то время они шли молча: Кадзуо изредка что-то фотографировал, а Исао думал о своем. Из-за вопросов Кадзуо он вновь вспомнил об Исихаре-старшем, и это воспоминание обжигало его изнутри. Исао не переставал ненавидеть Исихару. И не переставал скорбеть по отцу.
Каждый раз, вспоминая предательство Исихары, Исао чувствовал, что хочет вновь убить его. Вновь увидеть страх в его глазах, увидеть, как этот страх сменяется болью. Как Исихара прощается с жизнью. Вновь осознать, что на одного плохого человека в мире стало меньше.
Возможно, надо было убивать его медленнее. Растянуть мучения человека, сломавшего жизнь его отца.
Той короткой мести оказалось недостаточно. Исао ловил себя на мысли о том, что не чувствует угрызений совести. О том, что, пожалуй, способен совершить подобное снова. Поначалу эта мысль пугала Исао. Но потом он понял, что привлекает она его куда сильнее, чем тревожит.
Столько людей вокруг предают тех, кто им доверяет, вонзают ножи в спины тем, кто этого не заслуживает, подставляют тех, кто мешает им добиться цели, лезут вверх по чужим головам. Исао становилось плохо от одной лишь мысли о подобном.
И все больше Исао убеждался в том, что правосудие с подобными людьми не справляется.
Исао понял, что хотел бы стереть с лица земли как можно больше подобных людей. И чтобы они не просто исчезли, но еще и заплатили за то, что совершили.
Размышляя, Исао не переставал наблюдать за Кадзуо. Благодаря ему он не чувствовал себя таким одиноким.
Благодаря Кадзуо Исао чувствовал себя почти счастливым.
Я проголодался. Пойдем купим яки-имо . Вон там!
Ну нет! Я же терпеть его не могу, заявил Исао. Пойдем лучше домой, я сам что-нибудь приготовлю.
Каждая лишняя минута вне стен дома натягивала нервы Исао, а потому он хотел побыстрее вернуться.
Хорошо. Кадзуо устраивал и этот вариант. Но только не карри. А то когда ты пытался приготовить его, чуть не поджег кухню.
Исао хмыкнул, но слова Кадзуо про огонь напомнили ему о том, что он старательно пытался не вспоминать.
Я делал это в первый раз, улыбнулся Исао, подразумевая сразу два события.
Надеюсь, в последний, заметил Кадзуо, и Исао тихо рассмеялся.
Он тоже на это надеялся.
Кадзуо сделал всю домашнюю работу и даже решил задания по математике и японскому языку, которые должен был пройти с Исао только на следующем уроке. Кадзуо решил их самостоятельно он очень хотел показать Исао, какой он способный. Гордость в его глазах не просто радовала Кадзуо, она была лучшим стимулом прикладывать еще больше усилий.
Кадзуо попробовал рисовать. Он позаимствовал у Исао бумагу, кисть и краски, но только испачкал руки и футболку. Исао рисовал так красиво и изящно и пейзажи, и портреты оживали на бумаге, выходя из-под его кисти так легко, словно это не требовало особых усилий. Но, попробовав изобразить уголок парка у их дома, Кадзуо понял, что это совсем не так просто.
Кадзуо ждал, когда вернется Исао, чтобы вместе поужинать. На экране мелькнули кадры выпуска новостей. Обычно Кадзуо такие передачи совсем не интересовали, но увиденное мгновенно привлекло его внимание.
Кадзуо удивился и нахмурился. Ему стало не по себе от
дурного предчувствия, и он тут же захотел переключить канал.
Но не смог.
С экрана на него смотрело фото отца.
Кадзуо, глубоко вдохнув и медленно выдохнув, почувствовал, как татами под ним покачнулось. Показалось, что комната потемнела, а внутри что-то замерло и заледенело.
Новости рассказывали о том, как проходит повторное расследование убийства. В котором его отец не был обвинителем Он был жертвой.
Пожар
Нет, не пожар. Поджог. Кто-то сжег их дом, чтобы скрыть улики.
Кадзуо слушал о возобновлении дела. Нашлись доказательства, что обвиненный около двух лет назад мужчина на самом деле невиновен, а преступление совершил кто-то другой, но сумел запутать следствие.
И все-таки не эта информация была главной, не она потрясла и ужаснула Кадзуо. Главным было